* * *
Я вошла в параллельный мир. Молодая женщина, глядящая на меня из зеркала, достойна красной дорожки. Ее серебристое платье до пола и без бретелек изумительно. Может, я и сама напишу слова благодарности Кэролайн Эктон. Платье не только идеально сидит, но и выгодно подчеркивает те немногие линии, которыми я могу похвастаться.
Волосы мягкими волнами обрамляют лицо, льются на плечи и падают на грудь. С одной стороны головы я заправила пряди за ухо, открыв взору окружающих серьги. Косметику свела до минимума, чтобы сохранить естественный вид. Теперь на очереди — карандаш для глаз, тушь для ресниц, немножко розовых румян и бледно-розовая помада.
По сути, румяна мне не нужны. Я и так слегка порозовела от постоянного шевеления серебряных шариков. Да, сегодня вечером они послужат гарантией румянца на моих щеках. Тряхнув головой от дерзости эротических идей Кристиана, я наклоняюсь, беру в руки атласную накидку и серебристую сумочку. Потом иду разыскивать своего любимого мужчину.
Он в коридоре. Стоит ко мне спиной и разговаривает с Тейлором и еще тремя мужчинами. Их удивленные и вежливые улыбки говорят Кристиану о моем появлении. Он поворачивается ко мне. Я неловко переминаюсь.
Мои губы пересохли. Он выглядит потрясающе: черный смокинг, черный галстук-бабочка… С минуту Кристиан смотрит на меня с благоговением. Потом подходит ко мне и целует.
— Анастейша, ты выглядишь умопомрачительно. — Я краснею от такого комплимента, прозвучавшего при Тейлоре и других мужчинах.
— Хочешь бокал шампанского перед отъездом?
— Да, пожалуйста, — бормочу я слишком быстро.
Кристиан кивает Тейлору, и тот идет в вестибюль вместе с тремя спутниками.
В большом зале Кристиан достает из холодильника бутылку шампанского.
— Это охрана? — спрашиваю я.
— Да, для персональной защиты. Они под контролем у Тейлора. Он тоже понимает в таких вещах. — Кристиан протягивает мне узкий бокал с шампанским.
— Он прямо универсал.
— Да, так и есть. — Кристиан улыбается. — Ты очень хорошо выглядишь, Анастейша. Ну, за нас. — Он поднимает бокал и чокается со мной. У шампанского бледно-розовый цвет и удивительно приятный вкус, легкий и свежий.
— Как ты себя чувствуешь? — интересуется Кристиан, глядя на меня горящими глазами.
— Спасибо, нормально. — Я мило улыбаюсь, не более того, хотя прекрасно понимаю, что его интересуют серебряные шарики.
Он ухмыляется.
— Возьми, тебе это понадобится. — Он берет с кухонного островка большой бархатный мешочек и протягивает мне.
— Открой его, — говорит он между глотками шампанского. Заинтригованная, я запускаю руку в мешочек и вытаскиваю хитроумную маскарадную маску серебряного цвета с синими перьями.
— Это ведь маскарад, — сообщает он само собой разумеющимся тоном.
— Понятно. — Маска великолепная. По краям продета серебряная ленточка.
— Маска не скроет твои красивые глаза, Анастейша.
Я робко улыбаюсь ему.
— А ты наденешь маску?
— Конечно. В маске чувствуешь себя свободнее, — добавляет он, подняв бровь.
Ну-ну. Кажется, будет забавно…
— Пошли. Я хочу тебе кое-что показать.
Он берет меня за руку и ведет по коридору к двери возле лестницы. Открывает ее. За ней большая комната приблизительно такой же величины, что и игровая комната (вероятно, она прямо над нами). Здесь полно книг — от пола до потолка, на всех стенах. Вау, библиотека! В середине комнаты большой биллиардный стол, освещенный длинным призматическим светильником в технике «тиффани».
— У тебя библиотека! — восторженно пискнула я.
— Да, Элиот называет ее «комнатой шариков». Как видишь сама, апартаменты у меня вместительные. Сегодня, когда ты сказала про исследование, я сообразил, что еще не показал тебе всю квартиру. Сейчас некогда, но я решил привести тебя в эту комнату. Может, в недалеком будущем мы сыграем с тобой в бильярд, если ты умеешь.
Я усмехаюсь.
— Сыграем. — В глубине души я злорадствую. Мы с Хосе три года резались в бильярд. Хосе оказался хорошим учителем, и я мастерски играю в пул.
— Что? — заинтересованно спрашивает Кристиан.
Ой! Надо контролировать мимику! Все мои эмоции сразу отражаются на лице.
— Нет, ничего.
Кристиан прищуривается.
— Что ж, может, доктор Флинн раскроет твои секреты. Ты встретишься с ним сегодня вечером.
— С этим дорогостоящим шарлатаном?
— С ним самым. Он умирает от желания побеседовать с тобой.
* * *
Кристиан держит мою руку и ласково водит пальцем по моей ладони. Мы мчимся на север в «Ауди». Я ерзаю, сладкая истома наполняет мой живот. С трудом удерживаюсь, чтобы не застонать, ведь за рулем сидит Тейлор без своего айпода, а рядом с ним один из нанятых секьюрити. Кажется, по фамилии Сойер.
Приглушенная, приятная боль вызвана серебряными шариками. Я праздно гадаю, долго ли я смогу ее выдерживать без, хм, облегчения? Я кладу ногу на ногу. Внезапно всплывает на поверхность то, что смутно беспокоило меня уже некоторое время.
— Где ты взял помаду? — спокойно спрашиваю я.
Кристиан ухмыляется и тычет пальцем в кресло водителя.
— У Тейлора, — произносит он одними губами.
— А-а, — смеюсь я и тут же замолкаю — из-за шариков.
Я прикусываю губу. Кристиан улыбается, коварно поблескивая глазами. Этот развратник знает, что делает.
— Расслабься, — чуть слышно говорит он. — А если тебе невмоготу… — Он замолкает, ласково целует поочередно мои пальцы и тихонько сосет мизинец.
Теперь я понимаю, что он делает это нарочно. Я закрываю глаза. Темная волна желания бушует в моем теле, сжимает мои мышцы. Я ненадолго попадаю в ее власть.
Когда я снова открываю глаза, Кристиан, этот принц, князь тьмы, пристально смотрит на меня. Вероятно, все дело в смокинге и бабочке, но сейчас он выглядит старше, умудренным и потрясающе красивым. Классический повеса. У меня просто дух захватывает. Я подпала под его сексуальные чары, а он, если верить его словам, — под мои. Мысль вызывает у меня улыбку. Его ответная усмешка ослепительна.
— Так что же нас ждет на этом приеме?
— А, обычная чепуха, — беззаботно отвечает Кристиан.
— Для меня не совсем обычная, — напоминаю я.
Он нежно улыбается и опять целует мои пальцы.
— Куча народу будет хвастаться своим богатством. Аукцион, лотерея, обед, танцы — моя мать умеет устраивать приемы.
* * *
Он улыбается, и я впервые за весь день позволяю себе ощутить легкий восторг от предвкушения.
К особняку семьи Грей движется цепочка дорогих авто. Подъездная дорога украшена длинными, бледно-розовыми бумажными фонарями. Когда мы приближаемся к дому, я вижу, что фонарики повсюду. На закате дня они кажутся волшебными, словно мы въезжаем в зачарованный замок. Я гляжу на Кристиана. Как все это подходит моему принцу — и мой детский восторг расцветает, заглушая все другие чувства.
— Надеваем маски, — усмехается Кристиан.
* * *
В простой черной маске мой принц становится еще более темным и чувственным. Теперь я вижу лишь его красивые губы и крепкую челюсть. От восторга у меня едва не останавливается сердце.
Я натягиваю маску и игнорирую бушующий в теле пожар.
Тейлор подъезжает к дому. Слуга открывает дверцу перед Кристианом. Сойер выскакивает из машины, чтобы открыть передо мной дверцу.
— Готова? — спрашивает Кристиан.
— Как всегда.
— Ты выглядишь замечательно, Анастейша. — Он целует мою руку и выходит.
Темно-зеленая дорожка проходит вдоль фасада по газону и ведет к просторному лугу за домом. Кристиан обнял меня за талию, и мы идем по зеленой дорожке в потоке сиэтловской элиты, одетой в изысканные наряды и разнообразные маски. Два фотографа щелкают гостей на фоне увитой плющом беседки.
— Мистер Грей! — зовет один из них.
* * *
Кристиан кивает и тащит меня. Мы быстро позируем для снимка. Как они узнали, что это он? Несомненно, по буйной рыжеватой шевелюре.
— Почему два фотографа? — спрашиваю я.
— Один из «Сиэтл таймс», другой для снимков на память. Потом мы купим фото.
Ой, опять в прессе появится мой снимок. На память внезапно приходит Лейла. Вот как она меня вычислила. Мысль тревожная, но успокаиваюсь тем, что маска скрывает мое лицо.
В конце дорожки слуги в белом держат подносы с бокалами, наполненными шампанским. Я с облегчением беру из рук Кристиана бокал — чтобы поскорее отвлечься от мрачных мыслей.
Мы приближаемся к просторной белой беседке, увешанной более мелкими бумажными фонариками. Под ними сияют черно-белые клетки танцпола, окруженного низкой оградой с тремя входами. По обе стороны от каждого входа установлены два ледяных лебедя. Четвертую сторону павильона занимает сцена: струнный квартет играет какую-то нежную, знакомую и легкую мелодию. Сцена рассчитана на большой состав музыкантов, но пока никого не видно. Вероятно, они появятся позже. Держа меня за руку, Кристиан ведет меня мимо лебедей на танцпол, где собираются остальные гости. Они держат бокалы и оживленно переговариваются.
Ближе к морскому берегу установлен гигантский шатер. Под ним я вижу аккуратные ряды столов и стульев. Их так много!
— Сколько гостей приезжает на прием? — спрашиваю я у Кристиана, впечатленная размерами шатра.
— По-моему, около трехсот. Это знает моя мать, — с улыбкой отвечает он.
— Кристиан!
Из толпы возникает молодая девушка и бросается к нему на шею. Я сразу ее узнаю — Миа. Она одета в облегающее шифоновое платье бледно-розового цвета. Под цвет платья — изысканная венецианская маска с тончайшим узором. На какой-то момент я кажусь себе Золушкой рядом с ней.
— Ана! Ах, дорогая, ты выглядишь великолепно! — Она обнимает меня и тут же разжимает руки. — Ты непременно должна познакомиться с моими подружками. Никто из них не верит, что Кристиан наконец-то нашел себе избранницу.
Я бросаю быстрый панический взгляд на Кристиана, а он лишь смиренно пожимает плечами, мол, «что поделаешь, она такая, и мне пришлось прожить рядом с ней много лет», и позволяет Миа привести меня к группе из четырех молодых женщин в дорогих платьях и с безупречными прическами.
Миа торопливо представляет меня. Три из них милые и деликатные, но подруга в красной маске, Лили, кажется, так ее зовут, смотрит на меня неприязненно.
— Конечно, все мы думали, что Кристиан — гей, — едко комментирует она, пряча ехидство за широкой фальшивой улыбкой.
Миа набрасывается на нее.
— Лили, о чем ты говоришь! У него превосходный вкус. Он просто ждал, когда ему встретится девушка его мечты, и это оказалась не ты!
Лили вспыхнула и сделалась одного цвета с маской. Покраснела и я. Можно ли представить себе более неприятную ситуацию?
— Леди, можно мне увести от вас мою избранницу? — Обняв за талию, Кристиан привлекает меня к себе.
* * *
Все четыре девицы вспыхивают, улыбаются и суетятся; ослепительная улыбка Кристиана производит свое обычное действие. Миа смотрит на меня и комично поднимает брови. Я невольно улыбаюсь.
— Я была рада нашей встрече, — говорю я, и Кристиан утаскивает меня прочь.
— Спасибо, — благодарю я Кристиана, когда мы удаляемся на безопасное расстояние.
— Я видел, что рядом с Миа стоит Лили. Неприятная особа.
— Она влюблена в тебя, — сухо замечаю я.
Он передергивает плечами.
— Без взаимности. Пошли, я познакомлю тебя кое с кем.
Следующие полчаса я только и делаю, что знакомлюсь — с двумя голливудскими актерами, еще с двумя генеральными директорами и несколькими выдающимися врачами. Запомнить их имена я просто не в силах.
Кристиан прижимает меня к себе, и я ему за это благодарна. Честно говоря, меня подавляют богатство, гламур и размах этого приема. Никогда в жизни я не видела ничего подобного.
Официанты в белом легко порхают среди густеющей толпы с бутылками шампанского и с тревожной регулярностью пополняют мой бокал. «Мне нельзя пить слишком много, мне нельзя пить слишком много», — повторяю я сама себе. У меня слегка кружится голова, и я не знаю — то ли от шампанского, от атмосферы восторга и тайн, созданной масками, или от серебряных шариков. Приглушенную боль внизу живота мне уже трудно игнорировать.
— Так вы работаете в SIP? — спрашивает лысеющий джентльмен в полумаске медведя (или собаки?). — До меня дошли слухи о недружественном поглощении.
Я краснею. Это и было недружественное поглощение со стороны человека, у которого больше денег, чем здравого смысла. Ведь он по своей натуре сталкер.
— Я Эккл, ассистент по налогам. Я и не слышал про подобные вещи.
Кристиан помалкивает и только холодно улыбается Экклу.
— Леди и джентльмены! — В игру вступает церемониймейстер в черно-белой маске Арлекина. — Прошу занять места. Обед подан.
Кристиан берет меня за руку, и мы идем вместе с оживленной толпой к шатру цвета слоновой кости.
Увиденное внутри меня поражает. Три гигантских канделябра бросают радужные искры на шелковый потолок и стены. Стоят не меньше тридцати столов. Они напоминают мне частную столовую в отеле «Хитмен» — хрустальные бокалы, накрахмаленные скатерти и чехлы на стульях, а в центре — изысканная композиция из бледно-розовых пионов, окружающих серебряный канделябр. Рядом стоит корзина со сладостями, драпированная шелковой тканью.
Кристиан смотрит на план и ведет меня к столику в центре. Там уже сидят Миа и Грейс Тревельян-Грей, они увлечены беседой с незнакомым мне молодым человеком. На Грейс блестящее платье цвета мяты с такой же венецианской маской. Она тепло здоровается со мной.
— Ана, я рада вас видеть! Вы чудесно выглядите.
— Здравствуй, мама, — сдержанно говорит Кристиан и целует ее в обе щеки.
— Ох, Кристиан, ты так формально здороваешься! — шутливо упрекает она.
За столик садятся родители Грейс, мистер и миссис Тревельян. Они кажутся молодыми и энергичными, хотя их лица скрыты под бронзовыми масками, поэтому невозможно определить их возраст точно. Они очень рады видеть Кристиана.
— Бабушка, дедушка, позвольте вам представить Анастейшу Стил.
Миссис Тревельян обрушивается на меня.
— Ах, наконец-то он нашел себе девушку, как чудесно, и какая хорошенькая! Что ж, я надеюсь, что вы сделаете из него порядочного человека, — тараторит она, пожимая мне руку.
Вот те раз… Я благодарю небеса за то, что на мне маска. На помощь приходит Грейс.
— Мама, не смущай Ану!
— Милая, не обращай внимания на глупую старушку. — Мистер Тревельян трясет мне руку. — Она считает, что раз она такая старая, то имеет право говорить любую глупость, какая придет ей в голову.
— Ана, это мой друг Шон. — Миа робко представляет своего парня. Он озорно усмехается, а его карие глаза полны удивления, когда мы пожимаем друг другу руки.
— Приятно познакомиться, Шон.
Кристиан обменивается с Шоном рукопожатием и пристально рассматривает его. Нечего и говорить, бедная Миа тоже страдает от властного брата. Я сочувственно улыбаюсь ей.
Ланс и Джанин, друзья Грейс, последняя пара за нашим столом. Не хватает только мистера Каррика Грея.
Внезапно слышится треск микрофона. Голос мистера Грея гремит в акустической системе, заставляя притихнуть гул голосов. Каррик стоит на небольшой сцене в конце шатра. На нем роскошная золотая маска Панчинелло.
— Леди и джентльмены, добро пожаловать на наш ежегодный благотворительный бал. Надеюсь, что вам понравится программа, приготовленная для вас, и вы пошарите в своих карманах и поддержите ту фантастическую работу, которую делает наша команда по программе «Справимся вместе». Как вам известно, мы с женой вкладываем в нее всю душу.
Я с беспокойством кошусь на Кристиана, а он бесстрастно глядит перед собой — вероятно, на сцену. Потом переводит взгляд на меня и хмыкает.
— А сейчас я передаю вас в руки нашего церемониймейстера. Прошу вас, садитесь и наслаждайтесь вечером, — заканчивает свою речь Каррик.
Раздаются вежливые аплодисменты, и гул голосов снова нарастает. Я сижу между Кристианом и его дедом и любуюсь белой кувертной карточкой, на которой каллиграфическим почерком написаны серебряные буквы — мое имя. Официант зажигает канделябр с коническими лампочками. Каррик подходит к столу и, к моему удивлению, целует меня в обе щеки.
— Рад снова вас видеть, Ана, — говорит он. Необычная золотая маска придает ему величественность.
— Леди и джентльмены, пожалуйста, выберите главу вашего стола! — кричит церемониймейстер.
— О-о-о! Меня, меня! — тут же кричит Миа и неистово прыгает на своем стуле.
— В центре стола вы найдете конверт, — продолжает мастер церемоний. — Пускай каждый из вас найдет, попросит, возьмет взаймы или украдет чек с самой большой суммой, какую вы можете себе позволить. Напишите на нем свое имя и положите внутрь конверта. Главы столов, пожалуйста, тщательно охраняйте эти конверты. Они понадобятся нам позже.
Черт! Я не взяла с собой деньги. Как глупо — ведь это благотворительный бал!..
Достав бумажник, Кристиан извлекает из него два чека по сто долларов.
— Вот, держи, — говорит он.
Что?
— Я потом тебе отдам, — шепчу я.
Он кривит губы, но от комментариев воздерживается. Понимаю, он недоволен. Я беру его ручку, черную с белым цветком на колпачке, и пишу свое имя. Миа передает конверт по кругу.

Глава 7
Черт, неужели я действительно решилась на такое? Вероятно, подействовал алкоголь. Я выпила бокал шампанского плюс четыре бокала разного вина. Я с опаской гляжу на аплодирующего Кристиана.
Господи, сейчас он разозлится, а ведь все было так хорошо! Мое подсознание наконец-то решило заявить о себе и надело на себя маску «Крик» Эдварда Мунка.
Кристиан наклоняется ко мне с улыбкой, широкой и фальшивой. Целует меня в щеку, потом шепчет на ухо ледяным и сдержанным тоном:
— Не знаю, то ли мне благоговейно поклоняться, то ли хорошенько отшлепать и выбить из тебя дурь.
Ну а я знаю, чего хочу прямо сейчас. Я гляжу на него сквозь маску. Хочу прочесть, что в его глазах.
* * *
— Я бы выбрала второй вариант, — горячо шепчу я, когда аплодисменты затихают.
Он раскрывает губы и резко вдыхает воздух. Ах, эти точеные губы — как я хочу к ним припасть! Я мучительно хочу его. Он отвечает мне искренней, сияющей улыбкой, и у меня перехватывает дыхание.
— Ты выбираешь страдание? Что ж, поглядим, как нам это организовать… — Он проводит пальцами по моей щеке.
Его прикосновение отзывается глубоко-глубоко внутри меня, там, где растекаются боль и истома. Я хочу наброситься на него прямо тут, немедленно, но вместо этого мы сидим и смотрим, как торгуется очередной лот.
Я с трудом сижу на месте. Кристиан обнял меня за плечи, его большой палец ритмично гладит мою спину, посылая восхитительные мурашки вдоль позвоночника. Другой рукой он сжимает мою руку, подносит ее к губам, кладет к себе на колени.
Он делает это неторопливо, и я не понимаю его игры, пока не становится слишком поздно: он как бы невзначай кладет мою руку так, что я чувствую его эрекцию. Я вздрагиваю, в панике обвожу взглядом сидящих за столом, но их внимание направлено на сцену. Слава богу, на мне маска…
Воспользовавшись этим, я ласкаю его, даю волю своим желаниям. Кристиан прикрывает мою руку своей, прячет мои смелые пальцы, а другой рукой щекочет мне затылок. Его губы разжались, он прерывисто дышит, и это единственная реакция на мои наивные прикосновения. Но она значит для меня так много. Он хочет меня. Спазм распространяется по моему животу. Положение становится невыносимым.
Неделя у озера Адриана в Монтане — финальный лот аукциона. Конечно, у мистера Грея и его супруги там есть дом; цена быстро растет, но я едва слежу за ней. Я чувствую, как нечто растет под моими пальцами, и у меня кружится голова от осознания своей власти.
— Продано за сто десять тысяч долларов! — торжественно объявляет церемониймейстер.
* * *
Буря аплодисментов. Я с неохотой присоединяюсь, Кристиан тоже. Удовольствие испорчено.
Он поворачивает ко мне лицо и спрашивает одними губами:
— Готова?
Я киваю.
— Ана! — зовет Миа. — Пора!
Что?.. Нет… Не надо!..
— Что пора?
— Аукцион первого танца. Пойдем! — Она встает и протягивает мне руку.
Я растерянно гляжу на Кристиана; он злится на сестру, а я не знаю, плакать мне или смеяться; побеждает смех. Я подавляю лихорадочный приступ смеха, какой иногда настигает школьницу на серьезном уроке. Наши планы опять смяты в лепешку гусеницами розового танка по имени Миа Грей. Кристиан смотрит на меня, и на его губах возникает призрак улыбки.
— Первый танец со мной, да? И не на танцполе, — страстно шепчет он мне.
* * *
Я уже не смеюсь, предвкушение вновь разжигает внутри меня пламя страсти. О да!.. Моя внутренняя богиня выполняет превосходный тройной сальхов.
— Я буду ждать. — Я нежно и невинно целую его в губы. Оглянувшись по сторонам, вижу изумление на лицах присутствующих. Конечно, они никогда еще не видели Кристиана с его избранницей.
Он широко улыбается. И выглядит… счастливым.
— Пойдем, Ана, — торопит Миа.
* * *

* * *
— Знаешь, Анастейша, — тихо говорит он, приближаясь ко мне. На ходу он развязывает галстук-бабочку (теперь его концы свисают с шеи) и расстегивает три верхние пуговицы рубашки. — Я так разозлился, когда ты купила мой аукционный лот. Всякие мысли пронеслись в голове. Мне пришлось напомнить себе, что наказание вычеркнуто из нашего меню. Но потом ты сама попросила… — Он смотрит на меня сквозь маску и спрашивает шепотом: — Зачем ты это сделала?
— Зачем? Не знаю. Огорчение… слишком много алкоголя… веская причина, — кротко бормочу я, пожимая плечами. Может, чтобы привлечь его внимание?
Тогда он был мне нужен. Сейчас нужен еще больше. Боль усилилась, и я знаю, что он один способен ее унять, способен утихомирить этого ревущего зверя во мне с помощью своего зверя. Рот Кристиана сжимается в тонкую линию, потом он облизывает верхнюю губу. Я тоже хочу почувствовать телом этот язык.
— Я дал себе слово, что больше никогда не стану тебя шлепать, даже если ты попросишь.
— Пожалуйста! — молю я.
— Но потом я понял, что тебе, вероятно, в этот момент очень некомфортно, ты не привыкла к этому. — Он понимающе ухмыляется, нахал, но мне все равно, потому что он абсолютно прав.
— Да, — соглашаюсь я.
— Итак, можно ввести некоторую… самостоятельность. Если я это сделаю, ты должна пообещать мне одну вещь.
— Что угодно.
— При необходимости ты воспользуешься стоп-словом. При таком условии я сейчас займусь с тобой любовью. О'кей?
— Да. — Я учащенно дышу и хочу как можно скорее почувствовать на своем теле его руки.
Он сглатывает, потом берет меня за руку и ведет к кровати. Откинув одеяло, садится и кладет рядом с собой подушку. Я стою перед ним. Внезапно он сильно дергает меня за руку, и я падаю к нему на колени. Он слегка сдвигает меня, и теперь я лежу на кровати, грудью на подушке, повернув лицо в сторону. Он убирает со спины мои волосы и гладит меня по щеке.
— Положи руки за спину.
Ой! Он снимает с шеи галстук и быстро связывает им мои запястья. Теперь кисти лежат на пояснице.
— Анастейша, ты в самом деле хочешь этого?
Я закрываю глаза. Впервые после нашего знакомства я действительно этого хочу. Очень хочу.
— Да, — шепчу я.
— Почему? — нежно спрашивает он, лаская ладонью мои ягодицы.
Я издаю стон, как только чувствую кожей его руку. Я не знаю, почему. После такого безумного дня, где было все — спор о деньгах, Лейла, миссис Робинсон, досье на меня, «дорожная карта», пышный прием, маски, алкоголь, серебряные шары, аукцион… я хочу этого.
— Я должна придумать причину?
— Нет, малышка, не нужно, — говорит он. — Просто я пытаюсь тебя понять.
Его левая рука берет меня за талию, удерживая на месте, а правая ладонь поднимается над моими ягодицами и больно бьет по ним. Эта боль смыкается с болью в животе.
Ох! Из меня вырывается громкий стон. Он бьет меня снова, точно туда же. Новый стон.
— Два, — бормочет он. — Будет двенадцать.
О господи! Сейчас я чувствую наказание не так, как в прошлый раз, — оно такое… плотское, такое… необходимое. Он ласкает мой зад своими длинными пальцами, а я лежу беспомощная, связанная и прижатая к матрасу, вся в его власти — причем по собственной воле. Он бьет меня снова, чуть правее, и еще раз, с другой стороны, потом останавливается и медленно спускает с меня трусики. Ласково проводит ладонью по ягодицам и опять продолжает наказание — каждый жгучий шлепок убирает остроту моей страсти — или разжигает ее, я не знаю. Я отдаюсь ритму ударов, впитываю в себя каждый, наслаждаюсь ими.
— Двенадцать, — бормочет он низким, хриплым голосом. Опять ласкает мою попку, забирается пальцами глубже между ног, к влагалищу, медленно вставляет два пальца внутрь меня и водит ими по кругу, по кругу, по кругу, вызывая во мне сладкие муки.
Мое тело не выдерживает этого, и я кончаю и кончаю, сжимаюсь в конвульсиях вокруг его пальцев. Интенсивно, неожиданно и быстро.
— Вот и хорошо, малышка, — одобрительно мурлычет он. Не вынимая из меня пальцев, он развязывает свободной рукой мои запястья. Я лежу, обессиленная, и тяжело дышу.
— Мы с тобой еще не закончили, Анастейша, — сообщает он и, все еще не вынимая пальцев, ставит меня коленями на пол.
* * *
Теперь я опираюсь о кровать. Он встает на колени позади меня и расстегивает ширинку. Вынимает пальцы, и я слышу знакомое шуршание фольги.
— Раздвинь ноги, — урчит он, и я повинуюсь. Он гладит мои ягодицы и входит в меня. — Все будет быстро, малышка. — Он держится за мои бедра, выходит из меня и резко входит.
— Ай! — кричу я, но испытываю божественное ощущение полноты. Он выбивает из меня всю боль, еще и еще, стирая ее с каждым резким и сладким движением. Ощущение умопомрачительное, как раз то, что мне надо. Я направляю бедра навстречу ему, ловлю его удары.
— Ана, не надо, — урчит он, пытаясь остановить меня. Но я хочу его слишком сильно, ударяюсь о него, соперничая с ним по силе. — Ана, черт возьми! — шипит он и кончает. Его голос раскручивает во мне по спирали целительный оргазм, который длится и длится, выжимает меня насухо и бросает, распластанную и бездыханную.
Кристиан наклоняется и целует меня в плечо, потом выходит из меня. Обхватывает меня руками, кладет голову мне на спину. Так мы и стоим на коленях возле кровати. Долго ли? Секунды? Даже минуты, пока не успокоится дыхание. Боль в животе прошла, и теперь я наслаждаюсь безмятежным покоем.
Кристиан шевелится и целует меня в спину.
— По-моему, вы должны мне танец, мисс Стил.
— М-м-м, — отвечаю я, наслаждаясь отсутствием боли и полнотой жизни.
Он садится на корточки и сажает меня к себе на колени.
— Это недолго. Пошли. — Он целует меня в макушку и заставляет встать.
Ворча, я сажусь на кровать, подбираю с пола трусики и натягиваю их. Лениво тащусь к стулу за платьем. С равнодушным интересом отмечаю, что не снимала туфель. Кристиан завязывает галстук и уже привел в порядок себя и кровать.
Натягивая платье, я рассматриваю снимки на доске. Кристиан даже мальчишкой был красивым, хотя и хмурым. Вот он с Элиотом и Миа на заснеженном склоне; вот он в Париже, это можно понять по Триумфальной арке на заднем плане; в Лондоне; в Нью-Йорке; в Большом каньоне; возле Сиднейской оперы; даже на фоне Великой Китайской стены. Мистер Грей много путешествовал в юности.
Вот корешки билетов с разных концертов и шоу: U2, Металлика, The Verve, Sheryl Crow, Нью-Йоркский филармонический оркестр исполняет «Ромео и Джульетту» Прокофьева — какая причудливая смесь! А в углу я вижу маленькое фото молодой женщины. Черно-белое. Ее лицо кажется мне знакомым, но вот где я ее видела — не знаю, хоть тресни. Но это не миссис Робинсон, слава богу.
— Кто это? — спрашиваю я.
— Так, не важно, — бормочет он, надевая пиджак и поправляя бабочку. — Застегнуть тебя?
— Да, пожалуйста. Тогда почему она тут, на твоей доске?
— По недосмотру. Как тебе мой галстук? — Он поднимает подбородок, словно маленький мальчик. Я поправляю бабочку.
— Теперь все идеально.
— Как и ты, — мурлычет он и, обняв, страстно целует. — Ну что, лучше стало?
— Намного лучше, благодарю вас, мистер Грей.
— Всегда рад служить, мисс Стил.

* * *
— Мне нужно в туалет. — Я сердито поджимаю губы.
Он вздыхает и наклоняет голову набок. Неужели кто-то может выглядеть желаннее, чем он? Что это, маска или он сам?
— Пожалуйста, Анастейша, не злись. Я не знал, что она здесь. Она говорила, что не придет. — Он уговаривает меня словно ребенка. Протянув руку, проводит пальцем по моей надутой нижней губе. — Прошу тебя, не позволяй Элене испортить наш вечер. Ведь она — старая новость, клянусь тебе.
«Старая — подходящее слово», — безжалостно думаю я. Он держит меня за подбородок и ласково трется своими губами о мои губы. Я вздыхаю в знак согласия. Он выпрямляется и берет меня под локоть.
— Я провожу тебя до туалета, чтобы тебя опять никто не отвлек.
Он ведет меня через лужайку к временным туалетным комнатам — совершенно шикарным. Миа сказала, что они были доставлены для этого случая, но я и не подозревала, что это будет люксовая версия.
— Я буду ждать тебя здесь, малышка.
Вышла я уже в ровном настроении. Нет, я не позволю миссис Робинсон портить мне вечер, ведь, возможно, на это она и рассчитывала. Отойдя в сторону, Кристиан разговаривает по телефону. Подхожу ближе и слышу его слова. Он очень сердит.
— Почему ты переменила решение? Ведь мы с тобой договорились. Знаешь, оставь ее в покое. У меня это первые стабильные отношения в жизни, и я не хочу, чтобы ты их разрушила своей неуместной заботой обо мне. Оставь ее. Я серьезно предупреждаю тебя, Элена. — Он замолкает и слушает. — Нет, конечно, нет. — Он грозно хмурится. Поднимает взгляд и видит меня. — Мне пора. Пока.
Я стою, склонив голову набок, и вопросительно гляжу на него. Зачем он ей звонил?
— Как там старая новость?
— Злится, — сардонически отмахивается он. — Ты хочешь еще танцевать? Или пойдем? — Смотрит на часы. — Скоро начнется фейерверк.
— Я люблю фейерверки.
— Тогда мы останемся и посмотрим. — Он обнимает меня и прижимает к себе. — Прошу тебя, не позволяй ей встать между нами.
— Она беспокоится за тебя, — бормочу я.
— Да, я ее… ну… друг.
— По-моему, для нее это больше, чем дружба.
Он морщит лоб.
— Анастейша, у нас с Эленой все сложно. У нас общее прошлое. Но это всего лишь прошлое. Я уже несколько раз говорил тебе, что она хороший друг. И не более того. Пожалуйста, забудь о ней.
* * *
Он целует меня в макушку, и я смиряюсь, чтобы не портить наш вечер. Вот только пытаюсь понять ситуацию.
Держась за руки, мы возвращаемся на танцпол. Оркестр по-прежнему играет вовсю.
— Анастейша!
Я поворачиваюсь и вижу стоящего позади нас Каррика.
— Позвольте пригласить вас на следующий танец.
* * *
Каррик протягивает мне руку. Кристиан улыбается и, пожав плечами, отпускает меня. По знаку Сэма оркестр начинает «Come fly with Ме». Каррик обнимает меня за талию и бережно ведет в танце.
— Анастейша, я хотел поблагодарить вас за щедрый вклад в нашу благотворительную программу.
По его тону я подозреваю, что он просто хочет выяснить, могу ли я позволить себе такую щедрость.
— Мистер Грей…
— Пожалуйста, Ана, зовите меня Каррик.
— Я очень рада, что могу себе это позволить. У меня неожиданно появилась некоторая сумма, без которой я обойдусь. А тут такое благое дело.
Он улыбается мне, а я пользуюсь возможностью и задаю кое-какие невинные вопросы. «Сагре diem, лови момент», — подсказывает мне мое подсознание.
— Кристиан немного рассказал мне о своем детстве, поэтому я с готовностью поддерживаю вашу программу, — добавляю я в надежде, что Каррик хоть немного приоткроет передо мной завесу тайны его сына.
Каррик удивлен.
— Неужели? Это необычно для него. Анастейша, вы необычайно положительно влияете на него. По-моему, я никогда еще не видел его таким… окрыленным.
Я краснею.
— Простите, я не хотел вас смущать.
— Знаете, у меня небольшой жизненный опыт… он очень необычный человек, — бормочу я.
— Да, верно, — спокойно соглашается Каррик.
— Судя по тому, что мне рассказывал Кристиан, его раннее детство было ужасным и травмировало его психику.
Каррик хмурится, и я боюсь, не преступила ли я черту.
— Моя жена была на дежурстве, когда полицейские привезли его в госпиталь. Он был страшно обезвожен и очень худой, кожа да кости. И совсем не мог говорить. — Каррик мрачнеет, несмотря на окружающую нас бодрую музыку. — Фактически он не говорил около двух лет. Ему помогла прийти в себя игра на фортепиано. Да, конечно, и появление Миа. — Его губы растягиваются в нежной улыбке.
— Он прекрасно играет, профессионально. Вы можете им гордиться, — говорю я, а сама никак не могу прийти в себя: какой ужас, не говорил два года…
— Да, мы гордимся. Он целеустремленный, способный и умный. Но скажу вам по секрету, Анастейша, нам с матерью радостнее всего видеть его таким, как сегодня, — молодым и беззаботным. Мы уже обменялись с ней впечатлениями. И благодарить за это мы должны вас.
Кажется, я покраснела с ног до головы. Что мне сказать на это?
— Он всегда был одиночкой. Мы уж и не чаяли увидеть его с избранницей. Пожалуйста, не останавливайтесь, что бы вы ни делали. Как приятно видеть его счастливым. — Внезапно он замолкает, словно именно он переступил через запретную черту. — Простите, я не хотел вас смущать.
Я качаю головой.
— Мне тоже хочется видеть его счастливым, — лепечу я и не знаю, что еще сказать.
— Что ж, я очень рад, что вы пришли сегодня к нам. Очень приятно видеть вас вдвоем.
Когда замолкают последние ноты мелодии, Каррик галантно раскланивается; я делаю в ответ реверанс.
— Хватит танцевать со стариками. — Кристиан снова рядом со мной. Каррик весело смеется.
— Ты полегче со «стариками», сын. У меня тоже бывали незабываемые моменты. — Каррик шутливо подмигивает мне и исчезает в толпе.
— Кажется, ты понравилась отцу, — бормочет Кристиан, когда мы провожаем взглядом Каррика.
— Почему я могла ему не понравиться? — кокетливо спрашиваю я, глядя на него из-под ресниц.
— Правильный вопрос, мисс Стил. — Он обнимает меня, и в это время оркестр играет «It Had to Be You».
— Танцуй со мной, — страстно шепчет Кристиан.
— С удовольствием, мистер Грей, — улыбаюсь я, и он снова кружит меня по танцполу.
* * *
В полночь мы идем к берегу между шатром и лодочным сараем. Все гости собрались там, чтобы полюбоваться фейерверком. Церемониймейстер, снова заявивший о себе, разрешил снять маски, чтобы лучше видеть огненное действо. Кристиан обнимает меня за плечи, но я знаю, что Тейлор и Сойер где-то рядом, вероятно, в толпе. Они смотрят по сторонам, а не на причал, где два техника в черном заняты последними приготовлениями. Увидев Тейлора, я вспоминаю о Лейле. Возможно, она где-то здесь. Черт! При мысли о ней у меня ползут мурашки, и я прижимаюсь к Кристиану. Он удивленно смотрит на меня с высоты своего роста и обнимает еще крепче.
— Все в порядке, детка? Замерзла?
— Нет, не замерзла.
* * *
Я быстро оглядываюсь и вижу рядом с нами двух других секьюрити, чьи имена я забыла. Кристиан ставит меня перед собой и кладет руки мне на плечи.
Внезапно над доком раздается классический, как на саундтреке, грохот — баммм! В небо взлетают две ракеты и с оглушительным бабаханьем взрываются над заливом, осветив его ослепительным снопом из оранжевых и белых искр, которые отражаются в спокойной воде залива, словно сверкающий ливень. Я с раскрытым ртом смотрю, как в воздух взмывают еще несколько ракет и, взорвавшись, рассыпаются разноцветным калейдоскопом.
Не могу вспомнить, когда видела такое же улетное действо, разве что по телику, но это не в счет. И все это под музыку, под охи и ахи толпы. Взлет за взлетом, взрыв за взрывом, вспышка за вспышкой. Зрелище поистине неземное!
На установленном в заливе понтоне несколько серебристых световых фонтанов взлетают в воздух на двадцать футов, меняя цвет на голубой, красный, оранжевый, и снова становятся серебристыми. А в это время взрываются все новые ракеты, и музыка достигает крещендо.
У меня уже болят мышцы лица от дурацкой восхищенной улыбки. Я гляжу на Кристиана — он тоже заворожен великолепным шоу как ребенок. Наконец, вереница из шести ракет взлетает в темное небо и одновременно взрывается, заливая нас роскошным золотым светом. Толпа неистовствует, аплодисменты долго не стихают.
— Леди и джентльмены, — кричит церемониймейстер, когда затихают крики и свист. — В завершение этого замечательного вечера хочу вам сообщить следующее: сегодня ваша щедрость принесла в программу «Справимся вместе» в общей сложности один миллион восемьсот пятьдесят три тысячи долларов!
Снова грохочут аплодисменты, а на понтоне серебряные потоки искр складываются во фразу: «Спасибо вам от „Справимся вместе“». Буквы долго искрятся и мерцают над водой.
— Ах, Кристиан… это было чудесно. — Я восторженно улыбаюсь ему, он наклоняется и целует меня.
— Пора уходить, — говорит он, и в его словах я читаю так много обещаний.
Внезапно я чувствую, что страшно устала.
Толпа вокруг нас постепенно редеет. Кристиан и Тейлор не говорят ничего, но между ними что-то происходит.
— Давай немного постоим. Тейлор хочет, чтобы мы подождали здесь.
Ага.
— По-моему, из-за этого фейерверка он постарел на сотню лет.
— Он не любит фейерверки?
Кристиан ласково глядит на меня и качает головой, но не объясняет.
— Итак, Аспен, — говорит он, и я понимаю, что он хочет меня отвлечь. Это получается.
— Ой! Я не внесла ставку, — спохватываюсь я.
— Ты можешь прислать чек. Я знаю адрес.
— Ты тогда был в бешенстве.
— Да, был.
Я усмехаюсь.
— В этом виноваты ты и твои игрушки.
— Вы, мисс Стил, были охвачены страстью. Потом, насколько я припоминаю, все завершилось наилучшим образом. — Он сально улыбается. — Кстати, где они?
— Серебряные шарики? Они в моей сумочке.
— Я хочу забрать их у тебя. Это слишком мощные игрушки, чтобы оставлять их в твоих невинных руках.
— Беспокоишься, что я снова буду охвачена страстью и, может, с кем-то еще?
Кристиан зло сверкает глазами.
— Надеюсь, что такого не случится, — заявляет он с холодком в голосе. — Нет, Ана. Я хочу сам управлять твоей страстью.
Ну и ну! Ничего себе!
— Ты мне не доверяешь?
— Доверяю полностью. Итак, я могу получить их назад?
— Я рассмотрю твою просьбу.
Он прищуривает глаза.
На танцполе снова звучит музыка. Но это уже диджей развлекает гостей грохочущими басовыми ритмами.
— Ты хочешь танцевать?
— Я очень устала, Кристиан. Если можно, я бы поехала домой.
Кристиан смотрит на Тейлора, тот кивает, и мы направляемся к дому. За нами бредет пара подвыпивших гостей. Я рада, что Кристиан поддерживает меня под локоть — у меня болят ноги от тесных туфель и каблуков головокружительной высоты.
К нам подбегает Миа.
— Вы ведь еще не уходите, а? Настоящая музыка только начинается. Пошли, Ана! — Она хватает меня за руку.
— Миа, — останавливает ее Кристиан. — Анастейша устала. Мы поедем домой. К тому же у нас завтра тяжелый день.
Да ну?..
Миа недовольно выпячивает губы, но, к моему удивлению, не спорит с Кристианом.
— Тогда обязательно приезжай к нам на следующей неделе. Может, мы тогда прогуляемся по моллу?
— Конечно, Миа. — Я улыбаюсь, а в душе гадаю, как я теперь буду зарабатывать себе на жизнь.
Она чмокает меня, потом бурно обнимает Кристиана, удивляя этим нас обоих. Но еще удивительнее, она кладет ладони на его грудь и говорит:
— Как приятно видеть тебя таким счастливым. — Она целует его в щеку. — Пока, ребята, всего хорошего.
Она убегает к своим подругам — среди них Лили; без маски она выглядит еще более унылой.
Я опять вспоминаю Шона. Интересно, где же он?
— Надо попрощаться с родителями. Пойдем.
Кристиан ведет меня под гул разговоров гостей к Грейс и Каррику. Они прощаются с нами тепло и нежно.
— Пожалуйста, приезжайте еще, Анастейша. Мы так рады вам, — говорит Грейс.
Я слегка обескуражена их отношением ко мне. К счастью, уже ушли родители Грейс, поэтому я избавлена еще и от их энтузиазма.
Рука об руку мы молча идем к фронтону дома, где в ожидании хозяев выстроились бесчисленные автомобили. Я гляжу на Кристиана. Он и в самом деле выглядит счастливым, хотя после такого напряженного дня это даже странно. И я рада.
— Тебе не холодно? — спрашивает он.
— Нет, все хорошо, спасибо. — Я придерживаю атласную накидку.
— Я наслаждался этим вечером, Анастейша. Спасибо тебе.
— Я тоже, хотя не всеми его частями одинаково, — усмехаюсь я.
Он тоже ухмыляется, потом морщит лоб.
— Не кусай губу! — От его интонации у меня учащенно бьется сердце.
— Почему ты сказал, что завтра у нас будет трудный день? — спрашиваю я, чтобы отвлечься.
— Приедет доктор Грин. А еще я приготовил для тебя сюрприз.
— Доктор Грин? — Я останавливаюсь.
— Да.
— Зачем?
— Потому что я не выношу презервативы, — спокойно отвечает он. Его глаза блестят в мягком свете бумажных фонарей.
— Это мое тело, — бормочу я с досадой. Почему он не спросил меня?
— Оно и мое тоже, — шепчет он.
Я стою и гляжу на него. Мимо проходят гости, не обращая на нас внимания. У него такое серьезное лицо. Да, мое тело и его тоже… он знает его лучше, чем я.
Я протягиваю к нему руку. Он слегка морщится, но не протестует. Хватаю галстук за кончик, тяну, и тот развязывается. Видна верхняя пуговица рубашки. Я расстегиваю ее.
— Так ты выглядишь сексуально, — шепчу я. Вообще-то он выглядит сексуально всегда, но так особенно.
— Мне надо отвезти тебя домой. Пойдем.
У машины Сойер протягивает Кристиану конверт. Кристиан хмуро глядит на него, переводит взгляд на меня. В этот момент Тейлор открывает передо мной дверцу. По его лицу я вижу, что он уже не так напряжен, как раньше. Потом Кристиан садится рядом со мной и отдает мне этот конверт, нераспечатанный. Тейлор и Сойер садятся впереди.
— Письмо адресовано тебе. Кто-то из слуг отдал его Сойеру. Вероятно, еще от какого-то твоего поклонника. — Кристиан недовольно скривил губы. Конечно, такая мысль ему неприятна.
Я тупо гляжу на письмо. От кого оно? Вскрываю конверт и быстро читаю послание при тусклом свете. Черт побери, оно от нее!Почему она не оставляет меня в покое?
Возможно, я заблуждалась на ваш счет. А вы явно заблуждаетесь насчет меня. Позвоните мне, если вам понадобится заполнить какие-либо пробелы — мы можем вместе пообедать. Кристиан не хочет, чтобы я говорила с вами, но я буду счастлива вам помочь. Поймите меня правильно. Я одобряю ваш союз, поверьте — но если вы его обидите… Он и так видел много обид. Позвоните мне: (206) 279–6261.
Миссис Робинсон.
Дьявол, она подписалась «Миссис Робинсон»! Он сказал ей… Ублюдок!
— Ты сказал ей?
— Что сказал? Кому?
— Что я называю ее миссис Робинсон, — буркнула я.
— Письмо от Элены? — ужасается Кристиан. — Это уже смешно, — ворчит он, проводя ладонью по волосам. Я вижу, что он раздражен. — Завтра я с ней поговорю. Или в понедельник.
Хотя мне стыдно в этом признаться, я немного довольна. Мое подсознание кивает с мудрым видом. Элена сердит его, и это хорошо, несомненно, хорошо. В общем, пока я не буду ничего ему говорить, но письмо кладу в свою сумочку. А для того чтобы улучшить его настроение, возвращаю ему шарики.
— До следующего раза, — бормочу я.
Он глядит на меня из полумрака и наверняка усмехается, хотя его лица мне почти не видно. Потом берет мою руку и сильно сжимает.
Я гляжу в темноту и вспоминаю весь этот длинный день. Я узнала о Кристиане так много новых фактов — салоны, «дорожная карта», детство, — но мне предстоит узнать еще больше. А что там с миссис Р.? Да, она переживает за него, кажется, очень переживает. Я это вижу. Он тоже хорошо к ней относится — но не так, как она. Я не знаю, что и думать. От всей этой информации у меня болит голова.
Кристиан будит меня, когда мы останавливаемся возле «Эскалы».
— Отнести тебя на руках? — нежно спрашивает он.
Я сонно мотаю головой. Не надо.
Когда мы стоим у лифта, я прислоняюсь к нему и кладу голову на плечо. Сойер стоит перед нами и неловко переминается.
— Длинный день получился, да, Анастейша?
Я киваю.
— Устала?
Я киваю.
— Ты не слишком разговорчива.
Я киваю, и Кристиан усмехается.
— Пойдем. Я положу тебя в постель.
Он берет меня за руку, и мы выходим из лифта, но останавливаемся в фойе. И тут Сойер поднимает руку. За эту долю секунды с меня слетает сон. Сойер что-то говорит в рукав. Я и не знала, что он носит там переговорное устройство.
— Ладно, Ти, — говорит он и поворачивается к нам. — Мистер Грей, на «Ауди» мисс Стил проколоты шины, а машина залита краской.
Черт побери! Моя машина!.. Кто мог это сделать? Как только этот вопрос материализуется в моем сознании, я уже знаю ответ. Лейла. Я гляжу на Кристиана. Он побледнел.
— Тейлор беспокоится, что преступник мог войти в квартиру и теперь находится там. Он хочет сначала все проверить.
— Понятно, — шепчет Кристиан. — Действия Тейлора?
— Он поднимается по служебному лифту с Райаном и Рейнолдсом. Они проведут осмотр и тогда дадут нам добро. Я остаюсь с вами, сэр.
— Благодарю вас, Сойер. — Кристиан крепче обнимает меня. — Да, день становится все лучше и лучше, — горько вздыхает он и утыкается носом в мои волосы. — Слушайте, я не могу стоять тут и ждать. Сойер, позаботьтесь о мисс Стил. Не пускайте ее в квартиру, пока не получите разрешения Тейлора. Впрочем, я уверен, что Тейлор преувеличивает опасность. Она не могла попасть ко мне домой.
Что?
— Нет, Кристиан, останься со мной, — умоляю я.
— Делай, что тебе говорят, Анастейша. Жди здесь.
Нет!
— Сойер! — говорит Кристиан.
Сойер открывает дверь фойе, впускает Кристиана в квартиру, закрывает за ним дверь и встает перед ней, бесстрастно глядя на меня.
Черт возьми! Кристиан! В моей голове громоздятся всякие ужасы, но мне ничего не остается, как ждать, ждать и ждать.

* * *
Его голос обрывается, на лице — болезненная гримаса. Он выглядит таким беззащитным, он боится за меня…
— Ничего со мной не случится, — заверяю я его ласковым голосом и глажу его по лицу, провожу пальцами по щетине на щеке. Она неожиданно мягкая на ощупь. — Как быстро у тебя растет борода, — шепчу я, не в силах убрать из своего голоса восхищение этим красивым, испорченным мужчиной, который стоит передо мной.
Я провожу пальцем по контуру его нижней губы, потом веду пальцы вниз по его горлу, к полустертой красной черте у основания его шеи. Он глядит на меня сверху с приоткрытыми губами и все еще не дотрагивается до меня. Я веду пальцем по этой черте, он закрывает глаза. Его спокойное дыхание делается неровным. Мои пальцы замирают у бортика рубашки, и я берусь за ближайшую застегнутую пуговицу.
— Я не буду дотрагиваться до тебя. Только сниму с тебя рубашку, — шепчу я.
Его глаза широко раскрылись и глядят на меня с тревогой. Но он не шевелится и не останавливает меня. Я очень медленно расстегиваю пуговицу, держа ткань подальше от его кожи, потом неторопливо перехожу к следующей и повторяю весь процесс — тщательно и сосредоточенно.
Я не хочу дотрагиваться до него. Вернее, хочу, но не дотрагиваюсь… После четвертой пуговицы вновь появляется красная линия, и я поднимаю лицо и робко улыбаюсь.
— Вот и разрешенная территория. — Я провожу пальцами по линии и расстегиваю последнюю пуговицу. Распахиваю полы рубашки, перехожу к манжетам, поочередно вынимаю запонки из черного отшлифованного камня.
— Можно я сниму с тебя рубашку? — тихо спрашиваю я.
Он кивает; я поднимаю руки и стаскиваю рубашку с его плеч. Он вытаскивает руки из рукавов и вот уже стоит передо мной голый до пояса. Избавленный от рубашки, он, кажется, восстановил душевное равновесие и лукаво улыбается.
— Теперь займемся брюками, мисс Стил? — спрашивает он, поднимая брови.
— В спальне. Я хочу, чтобы ты лег в постель.
— Неужели? Мисс Стил, вы ненасытная особа.
— Интересно, почему? — Я хватаю его за руку, вытаскиваю из кабинета и веду в спальню. Там прохладно.
— Ты открывала балконную дверь? — спрашивает он, нахмурив брови, когда мы входим.
— Нет. — Я не помню этого. Помню только, как я обвела взглядом комнату, когда проснулась. Тогда дверь была закрыта.
О черт! Кровь отхлынула от моего лица; разинув рот, я гляжу на Кристиана.
— Что? — отрывисто спрашивает он.
— Когда я проснулась, здесь кто-то был, — шепчу я. — Только тогда я решила, что мне почудилось.
— Что? — На его лице отражается ужас. Он бросается к балконной двери, выглядывает из нее, потом возвращается в комнату и запирает за собой дверь. — Точно? Кто?..
— Женщина, кажется… Было темно. И я только что проснулась.
— Одевайся, — рычит он. — Немедленно!
— Моя одежда вся наверху, — жалобно сообщаю я.
Он выдвигает ящик комода и выуживает из него спортивные штаны.
— Вот, надевай. — Штаны велики, но сейчас с ним не поспоришь.
Он хватает майку и торопливо натягивает на себя. Хватает телефон и нажимает две кнопки.
— Она все-таки здесь, мать ее так, — шипит он в трубку.
Через три секунды Тейлор и один из секьюрити вбегают в спальню Кристиана. Тот кратко сообщает о случившемся.
— Давно? — спрашивает Тейлор деловым тоном. На нем, как всегда, его куртка. Спит когда-нибудь этот человек или нет?
— Минут десять назад, — бормочу я, почему-то чувствуя себя виноватой.
— Она знает квартиру как свои пять пальцев, — говорит Кристиан. — И прячется где-то здесь. Найдите ее. Сейчас я увезу Анастейшу. Когда вернется Гейл?
— Завтра вечером, сэр.
— Пусть не возвращается, пока здесь не станет безопасно. Ясно? — резко говорит Кристиан.
— Да, сэр. Вы поедете в Белвью?
— Я не хочу привозить проблему своим родителям. Забронируй мне где-нибудь номер.
— Да. Я вам позвоню.
— Мы не преувеличиваем опасность? — спрашиваю я.
Кристиан сердито сверкает глазами.
— Возможно, у нее пистолет.
— Кристиан, она стояла возле кровати и могла меня застрелить, если бы хотела.
Он замирает на мгновение, вероятно, чтобы взять себя в руки. Потом зловеще ласковым голосом говорит:
— Я не готов рисковать. Тейлор, Анастейше нужна обувь.
Кристиан заходит в шкаф-купе, а я остаюсь под охраной секьюрити. Не помню его имя, кажется, Райан. Он смотрит поочередно то на холл, то на балконную дверь. Через пару минут возвращается Кристиан с кожаной сумкой; на нем джинсы и блейзер в тонкую полоску. Он набрасывает мне на плечи джинсовую куртку.
— Пойдем. — Кристиан крепко сжимает мне руку, и я почти бегу за ним через большую комнату.
— Мне не верится, что она может быть где-то здесь, — бормочу я, глядя на балконную дверь.
— Квартира большая. Ты не все еще здесь видела.
— Почему бы тебе просто не позвать ее? Скажешь, что хочешь с ней поговорить.
— Анастейша, она не в себе и, скорее всего, вооружена, — раздраженно отвечает он.
— Так мы просто сбегаем?
— Пока что да.
— А если она попытается застрелить Тейлора?
— Тейлор знает толк в таких делах. Он опередит ее.
— Рэй был в армии. Он научил меня стрелять.
Кристиан удивленно поднимает брови и едва ли не смеется.
— Ты, с оружием? — недоверчиво переспрашивает он.
— Да, мистер Грей, — с вызовом заявляю я. — Берегитесь, я умею стрелять. Так что вам нужно опасаться не только ваших свихнувшихся саб.
— Приму это к сведению, мисс Стил, — сухо отвечает он, но улыбается. Мне приятно сознавать, что я могу заставить его улыбнуться даже в такой напряженной ситуации.
Тейлор встречает нас в фойе и вручает мне мой маленький чемодан и черные кеды. Я поражена — он упаковал для меня что-то из одежды — и робко улыбаюсь ему в знак благодарности. Он тоже ободряюще улыбнулся мне. Не удержавшись, обнимаю его. Он удивляется и густо краснеет.
— Будьте осторожны, — говорю я.
— Да, мисс Стил, — смущенно бормочет он.
Кристиан хмуро смотрит на меня и вопросительно на Тейлора, а тот, чуть улыбаясь, поправляет галстук.
— Сообщите, куда мне ехать, — говорит Кристиан.
Тейлор лезет в карман, достает бумажник и протягивает Кристиану кредитную карточку.
— Возможно, она вам пригодится, когда вы приедете на место.
— Верно, — кивает Кристиан.
К нам подходит Райан.
— Сойер и Рейнолдс никого не обнаружили, — докладывает он Тейлору.
— Проводите мистера Грея и мисс Стил до гаража, — приказывает Тейлор.
Гараж опустел. Что ж, ведь почти три часа ночи. Кристиан сажает меня на пассажирское кресло «Ауди R8» и кладет мой чемодан и свою сумку в багажник, расположенный спереди. На «Ауди», стоящую рядом, страшно смотреть — все шины проколоты, кузов залит белой краской. Зрелище не для слабонервных. Я радуюсь, что Кристиан увозит меня в другое место.
— Замена прибудет в понедельник, — бесстрастно сообщает Кристиан, садясь рядом со мной.
— Как она узнала, что это моя машина?
Он с беспокойством глядит на меня и вздыхает.
— У нее была «Ауди А3». Я покупаю такую тачку всем моим сабмиссив — это наиболее безопасная машина в своем классе.
Ага.
— Так, значит, ее нельзя считать подарком в честь окончания учебы.
— Анастейша, вопреки моим надеждам ты никогда не была сабмиссив, так что технически это подарок к окончанию колледжа. — Он трогается с парковочного отсека и мчится к выходу.
«Вопреки его надеждам. О нет…» Мое подсознание грустно качает головой. Мы все время возвращаемся к этой фразе.
— Ты все еще надеешься? — шепчу я.
В салоне оживает телефон.
— Грей, — рявкает Кристиан.
— «Фермонт Олимпик». На мое имя.
— Спасибо, Тейлор. И, Тейлор, будьте осторожны.
Тейлор молчит.
— Да, сэр, — спокойно говорит он потом, и Кристиан кладет трубку.
Улицы Сиэтла абсолютно пустые, и Кристиан мчится по Пятой авеню в направлении I-5. Выехав на федеральную трассу, он вдавливает в пол педаль газа и берет курс на север. Он делает рывок так быстро, что меня вдавливает в спинку кресла.
Я поглядываю на него. Кристиан занят своими мыслями и излучает смертельное спокойствие. Не отвечает на мой вопрос. Часто поглядывает в зеркало заднего вида, и я понимаю, что он проверяет, не едет ли кто-нибудь за нами. Вот почему мы оказались на I-5. А я думала, что «Фермонт» находится в Сиэтле.
Я гляжу в окно, пытаюсь взять под контроль свой утомленный, перевозбужденный разум. Если она хотела меня убить, у нее были все возможности для этого в спальне.
Кристиан прерывает мои размышления.
— Нет. Я не на это надеюсь, уже не на это. Я думал, что это очевидно, — мягко говорит он.
Я гляжу на него, запахиваю плотнее его джинсовую куртку и не понимаю, откуда исходит холод, от меня или от окна.
— Я беспокоюсь, что… понимаешь… что я недостаточно…
— Более чем достаточно, Анастейша. Ради бога, что я еще должен сделать?..
«Расскажи мне о себе. Скажи мне, что ты любишь меня».
— Почему ты решил, что я уйду, когда я пошутила, что доктор Флинн рассказал мне все, что знает о тебе?
Он тяжко вздыхает, на мгновенье прикрывает глаза и очень долго не отвечает.
— Тебе трудно понять всю глубину моей порочности. И мне совсем не хочется делиться этим с тобой.
— И ты действительно подумал, что я бы ушла, если бы узнала? — Срываюсь на крик. Неужели он не понимает, что я люблю его? — Ты так плохо думаешь обо мне?
— Я знаю, что ты уйдешь, — грустно произносит он.
— Кристиан… Я думаю, что это невозможно. Я не могу представить себе жизни без тебя… — «Совершенно не могу».
— Однажды ты уже от меня уходила — я не хочу повторения.
— Элена сказала, что видела тебя в прошлую субботу.
— Нет, не видела. — Он хмурится.
— Ты не ездил к ней, когда я ушла?
— Нет, — раздраженно отрезает он. — Я уже сказал тебе — и я не люблю, когда кто-то не верит моим словам. Я никуда не ездил и не ходил в минувшие выходные. Я сидел и мастерил планер, который ты мне дала. Так и провел время, — спокойно добавляет он.
У меня опять сжимается сердце. Миссис Робинсон сказала, что видела его.
Видела или не видела? Она солгала. Зачем?
— Вопреки уверенности Элены, я не бегаю к ней со всеми своими проблемами. Я вообще не бегаю ни к кому. Возможно, ты заметила, я не слишком разговорчив. — Он еще крепче сжимает баранку.
— Каррик сказал мне, что ты не говорил почти два года.
— Правда? — Рот Кристиана сжимается в жесткую линию.
— Я… ну… вытянула из него эту информацию. — Я смущенно потупилась.
— Что еще сказал тебе папочка?
— Что твоя мама была доктором, осматривавшим тебя. После того как тебя обнаружили и привезли в госпиталь.
Лицо Кристиана походит на маску.
* * *

Его голова покоится на моем животе, руки обнимают меня. Мои пальцы теребят его непослушные волосы. Не знаю, как давно мы так лежим. Уже поздно, я очень устала, но хочу насладиться безмятежным послевкусием акта любви с Кристианом Греем, потому что именно этим мы и занимались: нежно и сладко любили друг друга.
За такое короткое время он прошел долгий путь. Я тоже. Осмыслить все разом не получается. За всеми проклятыми перипетиями я теряю из вида его простую и честную тягу ко мне.
— Мне никогда не насытиться тобой. Не бросай меня, — шепчет он и целует меня в живот.
— Я никуда и не собираюсь, Кристиан. Ой, помнится, я тоже хотела поцеловать твой живот, — сонно бормочу я.
Он усмехается, обдав теплом мою кожу.
— Тебя ничто не останавливает, детка.
— Я слишком устала… Не в силах пошевелиться.
Кристиан со вздохом поднимает голову и устраивается рядом со мной, натягивает на нас одеяло. Кладет под голову локоть, лежит и смотрит на меня теплым, любящим взглядом.
— Спи, малышка. — Он целует мои волосы, обнимает меня, и я уплываю в сон.
* * *
Когда я открываю глаза, свет наполняет комнату. Моя голова немного затуманена от недосыпа. Где я? Ах да, в отеле!..
— Привет, — нежно мурлычет Кристиан. Он лежит рядом со мной поверх одеяла, одетый. Долго ли? Он что, изучает меня? Внезапно я робею, мои щеки краснеют под его упорным взглядом.
— Привет, — бормочу я, радуясь, что лежу ничком. — Давно ты смотришь на меня?
— Я могу часами смотреть на тебя спящую, Анастейша. Но сейчас в моем распоряжении всего пять минут. — Свои слова он прерывает нежным поцелуем. — Скоро сюда приедет доктор Грин.
— Ой. — Я совсем забыла про неуместное вмешательство Кристиана.
— Ты выспалась? — заботливо интересуется он. — По-моему, должна была выспаться. Ты задавала такого храпака.
Да уж, шуточки!
— Я не храплю, — с возмущением заявляю я.
— Не храпишь, верно. — Он усмехается. На его шее все еще виднеется слабая красная линия.
— Ты принимал душ?
— Нет. Жду тебя.
— О-о… ладно… Который час?
— Начало одиннадцатого. Я не решился разбудить тебя раньше. Пожалел.
— А ты мне говорил, что вообще не знаешь жалости.
Он грустно улыбнулся, но не ответил.
— Тебя ждет завтрак — оладьи и бекон. Все, вставай, мне скучно тут одному.
Он звонко шлепает меня по заду, отчего я подпрыгиваю, и встает с кровати.
Хм-м… Вот как Кристиан понимает нежное обращение.
Я потягиваюсь и замечаю, что у меня болит все тело. Несомненно, это результат секса, танцев и ковыляния на высоких каблуках. Я бреду в роскошную ванную комнату, перебирая в уме события предыдущего дня. Когда я выхожу, на мне уже надет пушистый халат — несколько таких халатов висят на медных крючках в ванной.
Лейла, девушка, похожая на меня, — вот тот образ, который выбрасывает на поверхность мой мозг; она и ее странное присутствие в спальне Кристиана. Кто ей нужен? Я? Кристиан? Чего она добивается? И какого хрена она изувечила мою машину?
Кристиан сказал, что я получу другую «Ауди», как все его сабы. Эта мысль мне неприятна. После того как я щедро распорядилась деньгами, которые он мне дал, мой выбор ограничен.
Я иду в большую комнату — Кристиана там нет. Наконец, я нахожу его в столовой. Я сажусь, радуясь обильному завтраку. Кристиан пьет кофе и читает воскресные газеты. Он уже позавтракал.
— Ешь. Сегодня тебе пригодятся все твои силы, — шутит он.
— Почему? Ты намерен запереть меня в ванной?
Моя внутренняя богиня внезапно пробуждается под его сладострастным взглядом.
— Мысль хорошая. Но я думал, что мы с тобой выйдем в город подышать свежим воздухом.
— А это безопасно? — интересуюсь я невинным тоном, пытаясь добавить в него иронию. Впрочем, это мне плохо удается.
Лицо Кристиана суровеет, рот сжимается в скупую линию.
— Там, куда мы отправимся, да. Но вообще шутки неуместны, — строго добавляет он и щурится.
Я краснею и перевожу взгляд на свою тарелку. Мне неприятно получать выговор, тем более после всех событий прошедшей ночи. Я молча ем завтрак и злюсь.
Мое подсознание качает головой, осуждая меня. Кристиан не любит шутить, если речь идет о моей безопасности, — пора бы мне это понять. Я хочу ему что-то возразить, но воздерживаюсь.
Ладно, я устала и раздражена после длинного вчерашнего дня и короткого сна. Почему же, ну почему он выглядит свежим как огурчик? Все-таки нет в жизни справедливости.
Раздается стук в дверь.
— Вероятно, это добрый доктор, — бурчит Кристиан, явно переживающий из-за моей иронии. Он встает из-за стола.
— Неужели нельзя было провести утро спокойно, без посторонних?
* * *
С тяжелым вздохом я оставляю половину своего завтрака и иду встречать доктора Депо-Провера, или доктора Контрацептив.
* * *
Мы уединились в спальне. Доктор Грин смотрит на меня с открытым ртом. Она одета более буднично, чем в прошлый раз. На ней бледно-розовый твинсет из кашемира и черные штаны, а ее светлые волосы свободно падают на плечи.
— И вы просто перестали их принимать? Просто так?
Я смущаюсь, чувствуя себя идиоткой.
— Да, — пищу я.
— Вы могли забеременеть, — сообщает она будничным тоном.
Что?! Земля уходит у меня из-под ног. Мое подсознание падает на пол, его тошнит. Я подозреваю, что и меня тоже стошнит. Нет!..
— Вот, пописайте сюда. — Сегодня она страшно деловая — пленных не берет.
Сникнув, беру у нее маленькую пластиковую емкость и, словно под гипнозом, бреду в ванную. Нет. Нет. Нет. Это невозможно… Невозможно… Пожалуйста, не надо. Не надо!
Что будет делать Кристиан? Я бледнею. Он струсит.
Нет, пожалуйста! Я шепчу молитву одними губами.
Я вручаю доктору Грин баночку с мочой, и она аккуратно опускает в нее маленькую белую палочку.
— Когда у вас пришли последние месячные?
Как мне думать о таких мелочах, когда я не могу оторвать взгляда от белой палочки?
— Хм, в среду? Нет, это предыдущие были тогда. Последние пришли первого июня.
— А когда вы перестали принимать таблетки?
— В воскресенье. В прошлое воскресенье.
Она выпячивает губы.
— Тогда все в порядке, — резко говорит она. — По вашей реакции я поняла, что неожиданная беременность для вас нежелательна. Так что принимайте медроксипрогестерон, только непременно каждый день по одной таблетке.
* * *
Она пронзает меня строгим взглядом, под которым я вяну. Потом берет белую палочку и разглядывает.
— Все чисто. Вы еще не овулировали. Поэтому если вы будете принимать необходимые меры предосторожности, то не забеременеете. Теперь позвольте мне проконсультировать вас об этом уколе. В прошлый раз мы отказались от него из-за побочного эффекта. Но, честно говоря, рождение ребенка — такой побочный эффект, который не проходит много лет. — Она усмехается, довольная собой и своей шуткой, но я не в силах ей ответить, слишком обескуражена.
Доктор Грин принимается перечислять все побочные действия, а я сижу, парализованная от облегчения, и не понимаю ни слова. Я думаю о том, что скорее готова вытерпеть дюжину странных женщин, стоящих в изножье моей кровати, чем признаться Кристиану в том, что я беременна.
— Ана! — рявкает доктор Грин. — Идите сюда.
Она отрывает меня от раздумий, и я с готовностью закатываю рукав.
* * *

Глава 9
Я не в силах сдержать ликование. Мое подсознание смотрит на меня с изумлением и молчит. Я улыбаюсь от уха до уха и жадно вглядываюсь в измученное лицо любимого человека.
Его нежное, сладкое признание отзывается в глубинах моей души. Три коротеньких слова для меня словно манна небесная. У меня снова наворачиваются на глаза слезы. «Да, ты любишь. Я знаю, любишь».
Осознание этого освобождает, снимает с моих плеч непосильную тяжесть. Этот порочный красавец, которого я прежде считала своим романтическим героем — сильный, одинокий, таинственный, — обладает всеми этими чертами, но одновременно он одинок, раним и полон ненависти к себе. В моем сердце смешались радость и сочувствие к его страданиям. И в этот момент я понимаю, что мое сердце вместит нас обоих. Я надеюсь,что оно достаточно велико для нас двоих.
Я поднимаю руки, беру в ладони его милое, красивое лицо и нежно целую, выражая этим всю свою любовь. Я хочу насладиться этой любовью под горячей водой каскада. Кристиан со стоном заключает меня в объятья, держит так жадно, словно я воздух, необходимый ему для дыхания.
— Ана, — хрипло шепчет он. — Я хочу тебя, но не здесь.
— Да, — страстно отвечаю я возле его губ.
Он выключает душ, берет за руку, выводит из ванной и закутывает в пушистый халат. Снимает с крючка полотенце и опоясывает свои бедра, потом берет полотенце поменьше и осторожно обсушивает мои волосы. Решив, что хватит, он обертывает полотенце вокруг моей головы, так что в большом зеркале над раковиной я отражаюсь будто в тюрбане. Он стоит за моей спиной, и наши глаза встречаются в зеркале — пронзительные серые и ярко-синие. У меня возникает идея.
— Можно я тоже поухаживаю за тобой?
Он кивает, хоть и без энтузиазма. Я беру еще одно пушистое полотенце из большой стопки рядом с туалетным столиком и, встав на цыпочки, принимаюсь вытирать его волосы. Он слегка наклоняется, облегчая мне задачу, и когда я иногда вижу за полотенцем его лицо, оказывается, улыбается, как маленький мальчик.
— Давно никто не вытирал мне голову. Очень давно, — бормочет он, но потом хмурится. — Вообще-то, кажется, никто никогда не вытирал.
— Но уж Грейс-то наверняка ухаживала за тобой, когда ты был маленьким?
Он качает головой и опережает мой вопрос.
— Нет. Она с самого первого дня уважала мои границы, как ни трудно ей это было. Я был весьма самодостаточным ребенком, — спокойно поясняет он.
У меня снова заныло сердце: я думаю о медноволосом малыше, который заботится о себе сам, потому что больше никому нет до него дела. Мысль ужасно печальная. Но я не хочу, чтобы моя грусть нарушила нашу волнующую близость.
— Что ж, я впечатлена, — шучу я.
— Не сомневаюсь, мисс Стил. Или, может, это я впечатлен.
— Разумеется, мистер Грей, тут и сомневаться не приходится, — нахально отвечаю я.
Обсушив его волосы, беру еще одно полотенце и захожу за спину Кристиана. Наши взгляды в зеркале встречаются. Его настороженный вопросительный взгляд заставляет меня дать объяснения.
— Можно я кое-что попробую?
Немного подумав, он кивает. Осторожно, очень аккуратно я провожу мягким полотенцем по его левой руке, убирая влагу с кожи. Поднимаю взгляд и смотрю на выражение его лица в зеркале. Его горящие глаза неотрывно смотрят на меня.
Я наклоняюсь и целую его предплечье. Потом вытираю другую руку и тоже покрываю ее ниточкой поцелуев. На его губах появляется слабая улыбка. С большой осторожностью я вытираю его спину под все еще заметной красной линией. Я не сумела смыть ее до конца.
— Всю спину, — спокойно говорит он, — полотенцем. — Он делает резкий вдох и закрывает глаза, а я быстро обтираю его, стараясь дотрагиваться до его кожи только тканью.
Какая красивая спина — широкая, со скульптурными плечами; на ней отчетливо выступают даже мелкие мышцы. Кристиан действительно следит за собой. Его красоту портят только шрамы.
С огромным трудом я игнорирую их и перебарываю огромное желание поцеловать каждый шрам. Дело сделано; он с облегчением выдыхает, а я вознаграждаю его поцелуем в плечо. Обхватив Кристиана руками, я обтираю его живот. Наши глаза снова встречаются в зеркале. Он смотрит на меня с удивленной улыбкой, но и с опаской.
— Держи. — Я вручаю ему маленькое полотенце для лица; в ответ он удивленно улыбается и хмурится. — Помнишь Джорджию? Ты заставил меня прикасаться ко мне твоими руками.
Его лицо мрачнеет, но я игнорирую его реакцию и обнимаю. В зеркале мы выглядим почти по-библейски — он обнаженный красавец, я в тюрбане, — словно сошли с барочной картины на тему Ветхого Завета.
Я беру его руку, которую он с готовностью подает мне, вкладываю в нее полотенце и направляю, чтобы она вытерла его грудь. Раз, два — и опять. Он парализован из-за своего напряжения, парализован весь, кроме глаз, которые следят за движениями моей руки, сжимающей его руку.
Мое подсознание глядит на меня с одобрением, его всегда недовольный рот расплылся в улыбке, а я чувствую себя опытным кукловодом. Тревога Кристиана волнами исходит от его спины, но он не прерывает глазной контакт, хотя сейчас его глаза потемнели, стали более опасными… вероятно, выдали свои секреты.
Хочу ли я туда попасть? Хочу ли я встретиться с его демонами?
— По-моему, ты уже сухой, — шепчу я и опускаю руку, глядя в отражение его глаз, в их бездны. Он учащенно дышит, приоткрыв губы.
— Ты нужна мне, Анастейша, — шепчет он.
— Я тоже не могу без тебя. — Сказав эти слова, я вдруг понимаю, как они справедливы. Я не могу представить себе жизнь без Кристиана, никак не могу.
— Разреши мне любить тебя, — говорит он хриплым голосом.
— Да, — отвечаю я. Повернувшись, он обнимает меня, его губы ищут мои. Он умоляет меня, боготворит, лелеет… любит меня.
* * *

Когда мы едем в потоке машин, Кристиан погружен в себя. Из динамиков льется голос молодой женщины, у него красивый, яркий и мягкий тембр, и я заслушалась ее печальным, душевным голосом.
— Нужно сделать крюк. Небольшой, — рассеянно говорит он, отвлекая меня от песни.
Да? Зачем? Я заинтригована и хочу поскорей узнать, что за сюрприз. Моя внутренняя богиня прыгает, как пятилетняя девочка.
— Конечно, — бормочу я. Что-то у него не получается. Внезапно у него на лице появляется выражение суровой решимости.
Он въезжает на стоянку крупного автодилера, останавливает машину и поворачивается ко мне с настороженным лицом.
— Мы должны купить тебе новый автомобиль, — сообщает он. Я разеваю рот.
Прямо сейчас? В воскресенье? С какой стати? К тому же это дилер «Сааб».
— Не «Ауди»? — глупо спрашиваю я единственное, что приходит мне в голову.
Кристиан смущен, он покраснел. Вот так номер!
— Я подумал, что ты захочешь что-то другое, — оправдывается он.
О господи! Такая удобная возможность его подразнить.
— «Сааб»? — усмехаюсь я.
— Да. «А 9–3». Пойдем.
— Какая у тебя тяга к заграничным машинам…
— Немцы и шведы делают самые безопасные в мире машины, Анастейша.
Правда?
— Мне казалось, что ты уже заказал для меня другую «Ауди А3».
Он смерил меня насмешливым взглядом.
— Я могу отменить его. Пойдем.
Выйдя из машины, он открывает передо мной дверцу.
— За мной ведь подарок по случаю окончания учебы, — говорит он и подает мне руку.
— Кристиан, ты зря это делаешь, не надо.
— Я так хочу. Пожалуйста. Пойдем. — Его тон говорит мне, что он не расположен к шуткам.
Я покоряюсь судьбе. «Сааб»? Ты хочешь «Сааб»? Мне очень нравился спецавтомобиль для сабмиссив — «Ауди». Он был очень стильный.
Конечно, теперь он залит белой краской… Меня передергивает. И она все еще где-то бродит.
Я беру Кристиана за руку, и мы идем в демонстрационный зал.
Трой Турнянски, консультант, набрасывается на нас, как коршун. Чует покупателей. Акцент выдает в нем уроженца Атлантического побережья Европы, возможно, англичанина. Трудно сказать.
— «Сааб», сэр? Подержанный? — Он радостно потирает руки.
— Новый. — Кристиан крепко сжимает губы.
Новый!
— Вы уже выбрали модель, сэр? — подобострастно интересуется продавец.
— «9–3 2.0Т Спорт Седан».
— Превосходный выбор, сэр.
— Какого цвета, Анастейша? — Кристиан наклоняет набок голову.
— Э-э… черный? — Я пожимаю плечами. — Но только не надо…
Он хмурит брови.
— Черный плохо виден в темноте.
О господи!.. Я перебарываю желание закатить в досаде глаза.
— У тебя ведь черная машина.
Он сумрачно смотрит на меня.
— Тогда желтый, канареечно-желтый.
Кристиан морщится — канареечно-желтый ему явно не нравится.
— Тогда какой бы ты сам выбрал для меня цвет? — спрашиваю я его словно маленького ребенка, каким он во многом и остался. Мысль неприятная, грустная и отрезвляющая одновременно.
— Серебристый или белый.
— Тогда серебристый. Знаешь, я все-таки хочу «Ауди», — добавляю я, смягчившись после таких мыслей.
Трой бледнеет, чувствуя, что сделка уплывает из рук.
— Может, вы хотите конвертибль? С откидным верхом, мэм? — спрашивает он, с энтузиазмом хлопая в ладоши.
Мое подсознание недовольно ежится от всей этой церемонии покупки машины, но моя внутренняя богиня кладет его на лопатки. «С откидным верхом?.. Круто!..»
Кристиан сдвигает брови и смотрит на меня.
— Конвертибль? — спрашивает он.
Я смущаюсь. Похоже, он общается с моей внутренней богиней. По прямой линии, которая явно протянута между ними. Иногда это страшно неудобно. Я гляжу на свои ногти.
Кристиан обращается к Трою.
— Какова статистика безопасности по конвертиблю?
Трой, почувствовав слабое место клиента, идет в наступление и обрушивает на него массу статистики.
Разумеется, Кристиан хочет моей безопасности. Для него это религия, и, оказавшись в роли зилота, он внимательно выслушивает бойкие речи Троя.
«Да. Я люблю». Я вспоминаю слова, которые он произнес сегодня утром шепотом, и радость расползается по моим жилам, словно теплый мед. Этот мужчина — божий дар для любой женщины — любит меня.
Я ловлю себя на том, что глупо улыбаюсь, и, когда он переводит на меня взгляд, он радуется и удивляется моей улыбке. А я так счастлива, что готова обнять весь мир.
— Что вас привело в такой кайф, мисс Стил? Может, поделитесь таблеткой? — шутит он, когда Трой пошел к своему компьютеру.
— У меня кайф от вас, мистер Грей.
— Правда? Ну, вы действительно выглядите так, словно опьянели. — Он целует меня. — И спасибо за то, что согласились на автомобиль. Сейчас это было проще, чем в прошлый раз.
— Жаль, что это не «Ауди А3».
— Та машина не для тебя, — усмехается он.
— Она мне нравилась.
— Сэр, «9–3»? Я нашел одну машину в нашем автосалоне в Беверли-Хиллз. Она прибудет к нам через пару дней, — торжествует Трой.
— Лучшая в своем классе?
— Да, сэр.
— Превосходно.
* * *

* * *
Кристиан машет рукой на две двери, потом открывает маленькую дверь причудливой формы, что прямо перед нами. Мы оказываемся в шикарной спальне. Ух ты…
Тут стоит огромная капитанская койка из светлого дерева и с бледно-голубым бельем, как в спальне в «Эскале». Кристиан явно предпочитает держаться одного стиля.
— Это каюта хозяина. — Он смотрит на меня с высоты своего роста. — Ты здесь первая девушка, не считая членов моей семьи. Они не в счет.
Я краснею под его жарким взглядом, у меня учащается пульс. Правда? Опять «первая». Кристиан обнимает меня, погружает пальцы в мои волосы и целует, долго и крепко. Потом мы оба не можем отдышаться.
— Может, обновим эту койку, — шепчет он возле моих губ.
А, в море!..
— Но не сию минуту. Пойдем, нужно сначала отправить на берег Мака.
Я прогоняю укол разочарования, и мы снова идем через салон. Мимоходом Кристиан машет рукой на другие двери.
— Там — офис, а вон там — еще две каюты.
— Так сколько же человек могут спать на борту?
— Катамаран рассчитан на шесть человек. Но только я люблю ходить на нем один и никогда не беру с собой родственников. Вот ты — другое дело. Я ведь должен за тобой присматривать.
Он открывает дверцу и достает ярко-красный спасательный жилет.
— Вот. — Надев на меня через голову жилет, он подгоняет все ремни, и на его губах играет легкая улыбка.
— Тебе нравится стягивать меня ремнем, верно?
— Не только стягивать, но и… — Он усмехается.
— Ты извращенец.
— Знаю. — Он поднимает брови; усмешка расползается по его лицу.
— Мой извращенец, — шепчу я.
— Да, твой.
Закончив возиться с жилетом, он хватает за его края и целует меня.
— Навсегда, — шепчет он и опускает руки, прежде чем я успеваю ему ответить.
Навсегда! Черт побери!
— Пошли.
* * *
Взяв за руку, он ведет меня по трапу наружу, на верхнюю палубу в маленький кокпит, где я вижу большой руль и высокое сиденье. На носу катамарана Мак возится с канатами.
— Ты здесь научился своим трюкам с веревками? — спрашиваю я невинным тоном.
— Выбленочные узлы мне очень пригодились, — говорит он, окидывая меня оценивающим взглядом. — Мисс Стил, вас все интересует. Мне нравится ваше любопытство. Я буду рад продемонстрировать вам свое умение обращаться с веревками.
Он лукаво подмигивает мне, а я бесстрастно гляжу на него, словно обиделась. У него вытягивается лицо.
— Вас поняла, — усмехаюсь я.
Он прищуривается.
— Тобой я займусь позже, а сейчас мне нужно управлять судном. — Он садится за руль, нажимает на какую-то кнопку, и двигатель с ревом оживает.
Мак идет вдоль борта, улыбается мне и, спрыгнув на нижнюю палубу, принимается отвязывать веревку. Может, он тоже знает кое-какие трюки с веревками. Эта непрошеная мысль возникает в моей голове, и я смущаюсь.
Мое подсознание сердится на меня. Я виновато пожимаю плечами и перевожу взгляд на Кристиана — это он во всем виноват. А Грей в это время связывается по рации с береговой охраной. Мак кричит, что катамаран готов к отплытию.
И опять меня поражает многосторонность Кристиана. Кажется, нет ничего на свете, чего этот человек не умеет делать. Но тут я вспоминаю его добросовестную, но неуспешную попытку нарезать стручок перца и улыбаюсь.
Кристиан медленно выводит «Грейс» со стоянки и движется к выходу из марины. На берегу собралась небольшая толпа — посмотреть на нас. Дети машут руками, и я машу в ответ.
Кристиан оглядывается через плечо, потом сажает меня на колени и показывает разные приборы в кокпите.
— Держи руль, — приказывает он властно, как всегда, и я подчиняюсь.
— Ай-ай, капитан! — хихикаю я.
Накрыв мои руки своими, он продолжает выводить судно из марины, и через несколько минут мы уже — в открытом море, в холодных голубых водах залива Пьюджет-Саунд. Здесь, без защитного мола марины, ветер усиливается, а море колышется и перекатывается под нами.
Я улыбаюсь, видя воодушевление Кристиана — это так замечательно. Мы описываем большую дугу, потом при попутном ветре берем курс на Олимпийский полуостров.
— Пора идти под парусом, — с восторгом говорит Кристиан. — Вот тебе руль — веди «Грейс» этим курсом.
Что? Он усмехается, увидев ужас на моем лице.
— Детка, это очень легко. Держись за руль и гляди на горизонт. У тебя получится; у тебя всегда все получается. Когда паруса раскроются, ты почувствуешь тягу. Твоя задача — ровно держать судно. Я дам тебе сигнал, вот такой, — он проводит пальцем по горлу, — и ты заглушишь двигатель. Вот эта кнопка. — Он показывает на большую черную кнопку. — Поняла?
— Да. — Я послушно киваю, а сама впадаю в панику. Еще бы, я ведь не умею делать все на свете!
Он быстро целует меня, спрыгивает с капитанского кресла и направляется на нос судна к Маку. Там он начинает распускать паруса, отвязывать канаты и орудовать лебедками. Они слаженно работают, кричат друг другу разные морские термины. Приятно видеть, как Кристиан так легко и свободно общается с кем-то.
Вероятно, Мак — друг Кристиана. Насколько я могу судить, у него мало друзей, но ведь и у меня их немного. Моя единственная подруга нежится сейчас на солнышке на западном побережье Барбадоса.
Внезапно я понимаю, что соскучилась по Кейт сильнее, чем думала. Надеюсь, она передумает и вернется домой с братом Итаном, а не останется там еще на несколько дней с Элиотом, братом Кристиана.
Кристиан и Мак ставят грот, основной парус. Грот сразу наполняется жадным ветром, и судно тут же делает неожиданный рывок. Я ощущаю это по рулю. Ого!
Теперь они берутся за передний парус. Я завороженно гляжу, как он взлетает вверх по мачте. Ветер ловит его и туго натягивает.
— Держи руль, детка, и глуши двигатель!
* * *
Кристиан с трудом перекрикивает свист ветра и делает условленный жест. Я почти не слышу его голоса, но с энтузиазмом киваю. Мой любимый мужчина — овеянный ветрами, воодушевленный; ему нипочем ни качка, ни холодные брызги.
Я нажимаю на кнопку, рев двигателя замолкает, а «Грейс» летит к Олимпийскому полуострову, еле касаясь воды. Мне хочется орать, визжать и прыгать от восторга — для меня это одно из самых волнующих событий в моей жизни — не считая разве что планера, да еще Красной комнаты боли.
Вот это да! Это судно умеет летать! Я стою, вцепившись в руль, а Кристиан снова занял свое место позади меня и накрыл мои руки своими.
— Как тебе это? Нравится? — кричит он, перекрывая свист ветра и грохот волн.
— Кристиан! Это фантастика!
Он сияет и улыбается до ушей.
— Вот подожди, сейчас добавится спинни. — Он кивает в сторону Мака, который распускает спинакер — темно-красный парус. Его цвет напоминает мне стены в игровой комнате.
— Интересный цвет, — кричу я.
Кристиан усмехается и подмигивает. А, это сделано нарочно.
Спинни надувается — большой, странный, по форме напоминающий эллипс, — и «Грейс» мчится по заливу еще быстрее.
— Асимметричный парус. Для скорости, — отвечает Кристиан на мой невысказанный вопрос.
— Потрясающе.
* * *

— Ана, ты хоть представляешь, какой изысканный запах исходит от тебя? Против него невозможно устоять.
Его слова делают свое обычное дело — зажигают кровь, учащают пульс. А он ведет кончиком носа по моему горлу, грудям, покрывая эту дорожку ласковыми поцелуями.
— Ты так прекрасна, — мурлычет он, обхватывает губами мой сосок и нежно щекочет языком.
Я со стоном выгибаюсь дугой.
— Дай мне послушать тебя, малышка.
Его ладонь скользит к моему животу, я наслаждаюсь его прикосновениями, кожа к коже — его голодный рот приник к моей груди, умелые, длинные пальцы ласкают и нежат мои бедра, ягодицы, колени. И все это время он целует и сосет мои груди.
Схватив меня за колено, он внезапно поднимает кверху мою ногу; я ахаю и скорее ощущаю кожей, чем вижу, его усмешку. Потом он перекатывается на спину, и я вмиг оказываюсь верхом на нем. Он протягивает мне пакетик из фольги.
Я чуть сдвигаюсь, беру в руки член, во всем его великолепии. Наклоняюсь и целую, беру егов рот, глажу языком, потом сильно сосу. Кристиан стонет, выгибает бедра и еще глубже погружается в мою глотку.
Хм-м-м… хорош на вкус… Но мне хочется ощутить еговнутри себя не здесь. Я сажусь и гляжу на Кристиана; он лежит, открыв рот, никак не может отдышаться и пристально смотрит на меня.
Я торопливо разрываю фольгу и, приложив к немупрезерватив, раскатываю его на нем.Кристиан тянет ко мне руки. Я опираюсь на них одной рукой, а другой направляю егов свое лоно и медленно допускаю внутрь себя.
Кристиан гортанно стонет, закрыв глаза.
Теперь онвесь во мне… растягивает… наполняет меня… какое божественное ощущение… Из меня тоже вырывается стон. Кристиан крепко держится за мои бедра и помогает двигаться вверх-вниз, вверх-вниз, резко входит в меня еще глубже. Ох… восхитительно…
— О детка! — шепчет он и неожиданно садится, так что мы оказываемся нос к носу. Ощущение экстраординарное — невероятной полноты. Я ахаю, хватаю Кристиана за плечи, а он сжимает в ладонях мою голову и смотрит в глаза — пронзительно, горячо.
— Ох, Ана… Какие новые чувства ты пробуждаешь во мне, — бормочет он и целует меня, страстно и трепетно. Я целую его в ответ, у меня кружится голова от блаженства — как восхитительно, что мы сейчас слились с ним в единое целое.
— Ах, я люблю тебя, — нежно мурлычу я. Он стонет, словно ему больно слышать мое тихое признание, и перекатывается вместе со мной, не прерывая наш драгоценный контакт. Теперь я лежу под ним. Я обхватываю его ногами.
Он смотрит на меня с удивленным обожанием, и я уверена, что мое выражение лица отражает как в зеркале его. Я протягиваю руку и ласкаю его прекрасный лик. Закрыв глаза, с тихими стонами он начинает медленно двигаться.
Мягкий плеск волн, покачивающих катамаран, и мирный покой каюты нарушаются только нашим учащенным дыханием, когда он медленно входит и выходит из меня, размеренно и сладко — божественно. Одну руку Кристиан положил мне под голову, погрузив пальцы в волосы, другой гладит мое лицо. Наклонясь, целует в губы.
Я окутана его любовью, словно коконом. Он медленно движется во мне, наслаждаясь мной. Я глажу его — не нарушая границ — ласкаю его руки, волосы, поясницу, крепкие ягодицы — и мое дыхание учащается, когда размеренный ритм толкает меня все выше и выше к пику наслаждения. Кристиан покрывает поцелуями мое лицо, покусывает мочку уха. С каждым нежным рывком его бедер я все ближе и ближе к блаженству…
Мое тело сотрясает дрожь. О, я уже так хорошо знаю это ощущение… Уже совсем близко… Ох…
— Хорошо, детка… отдайся мне вся… Молодец… Ана, — повторяет он, и его слова открывают во мне лавину счастья.
— Кристиан! — кричу я, и наши стоны сливаются воедино, когда мы вместе приходим к цели.

* * *
Уже вечереет, когда Кристиан, по-прежнему накрывая своими руками мои, направляет судно в марину. На лодках уже зажглись огни, они отражаются от потемневшей воды, но пока еще светло. Ясный, мягкий вечер, прелюдия к роскошному закату.
У причала собирается толпа и смотрит, как Кристиан медленно разворачивает катамаран в сравнительно тесном пространстве. Потом легко и плавно движется задним ходом и швартуется на то же место, откуда мы отплыли. Мак спрыгивает на берег и надежно привязывает «Грейс» к швартовой тумбе.
— Вот и вернулись, — говорит Кристиан.
— Спасибо, — робко благодарю я. — День был удивительный.
Кристиан усмехается.
— Я тоже так считаю. Пожалуй, мы запишем тебя в мореходную школу. Тогда можно будет нам с тобой выходить в море вдвоем на несколько дней.
— С удовольствием. Тогда мы сможем часто наведываться в спальню.
Он наклоняется и целует меня в шею под ухом.
— Хм-м-м… Я буду ждать этого, Анастейша, — сообщает он шепотом, от которого встают дыбом все волоски на теле.
Как он это делает?
— Все, в квартире чисто. Можно возвращаться.
— А как же вещи, оставшиеся в отеле?
— Тейлор уже их забрал.
Да ну?! Когда?
— Сегодня днем, после того, как он со своей группой проверил «Грейс», — отвечает Кристиан на мой невысказанный вопрос.
— Бедняга спит когда-нибудь?
— Спит. — Кристиан удивленно поднимает брови. — Он просто делает свою работу, Анастейша, и делает очень хорошо. Джейсон — настоящая находка.
— Джейсон?
— Джейсон Тейлор.
Я-то думала, что Тейлор — его имя. Джейсон. Что ж, имя ему подходит — солидное, надежное. Почему-то я улыбаюсь.
— Ты без ума от Тейлора, — ворчит Кристиан, хмуро глядя на меня.
— Допустим. — Его замечание меня огорчает. — Но он не интересует меня как мужчина, если ты хмуришься из-за этого. Стоп.
Кристиан почти надул губы.
Господи, иногда он такой ребенок…
— По-моему, Тейлор очень хорошо тебе служит. Поэтому он мне симпатичен. Он надежный, добрый и верный. У меня к нему платоническая симпатия.
— Платоническая?
— Да.
— Ну ладно, платоническая. — Кристиан испытывает на вкус это слово и его значение. Я смеюсь.
— Ах, Кристиан, ради бога, пора тебе повзрослеть!
Он раскрывает рот, удивленный моим замечанием, но потом хмурится, словно обдумывает.
— Я стараюсь, — говорит он после паузы.
— Да, стараешься. Очень, — мягко говорю я, но тут же закатываю глаза от досады.
— Анастейша, знаешь, какие воспоминания ты пробуждаешь у меня, когда закатываешь глаза? — Он ухмыляется.
— Что ж, будешь хорошо себя вести, то, может, мы и освежим эти воспоминания.
Его рот складывается в ироничную улыбку.
— Хорошо себя вести? — Он удивленно поднимает брови. — Мисс Стил, почему вы решили, что я хочу их освежить?
— Вероятно, потому, что когда я сказала об этом, ваши глаза зажглись, как рождественская елка.
— Ты уже так хорошо меня знаешь, — сухо бурчит он.
— Мне хотелось бы знать тебя еще лучше.
— И мне тебя, Анастейша, — отвечает он с нежной улыбкой.
* * *
— Спасибо, Мак. — Кристиан жмет руку Мак-Коннелу и ступает на причал.
— Всегда рад помочь, мистер Грей. До свидания. Ана, рад был познакомиться.
Я робко пожимаю ему руку. Он наверняка знает, чем мы с Кристианом занимались на катамаране, когда он сходил на берег.
— Всего хорошего, Мак. Спасибо.
Он усмехается и подмигивает, чем вгоняет меня в краску. Кристиан берет меня за руку, и мы направляемся к променаду.
— Откуда Мак родом? — интересуюсь я, вспомнив его акцент.
— Из Ирландии… Северной Ирландии, — поправляется Кристиан.
— Он твой друг?
— Мак? Он работает на меня. Помогал строить «Грейс».
— У тебя много друзей?
Он хмурит брови.
— Да нет. При моих занятиях… Я не культивирую дружбу. Разве что… — Он осекается и хмурится еще сильнее. Я понимаю, что он хотел упомянуть миссис Робинсон.
— Проголодалась? — спрашивает он, желая сменить тему.
Я киваю. Вообще-то, я умираю с голода.
— Ладно, поедим там, где я оставил машину.
* * *
Возле порта есть маленькое итальянское кафе «Би'с». Оно напоминает мне одно заведение в Портленде — несколько столиков и кабин, лаконичный современный декор, на стене — большая черно-белая фотография фиесты начала прошлого столетия.
Мы с Кристианом сели в кабине, изучая меню и потягивая восхитительное легкое фраскати. Я поднимаю голову, сделав свой выбор, и вижу, что Кристиан задумчиво глядит на меня.
— Что? — спрашиваю я.
— Ты отлично выглядишь, Анастейша. Свежий воздух тебе на пользу.
Я краснею.
— Честно говоря, у меня немного обветрилось лицо. Но день прошел чудесно. Спасибо тебе.
Его глаза теплеют. Он улыбается.
— Всегда пожалуйста, — бормочет он.
— Можно я задам тебе вопрос? — Я решаю провести небольшое расследование.
— Сколько угодно, Анастейша. Ты сама знаешь. — Как он восхитительно выглядит!
— Кажется, у тебя мало друзей. Почему?
Он пожимает плечами и хмурится.
— Я ведь сказал тебе, что у меня нет времени. У меня есть деловые партнеры — хотя эти отношения очень далеки от дружбы. У меня есть семья. Вот и все. Не считая Элены.
Упоминание этой сучки я игнорирую.
— У тебя совсем нет друзей твоего возраста, чтобы ты мог встречаться с ними и выпускать пар?
— Анастейша, ты сама знаешь, как я люблю выпускать пар. — Кристиан кривит губы. — Еще я работаю, строю свой бизнес. — Он все-таки озадачен. — Вот и все, что я делаю, — за исключением парусного спорта и редких полетов.
— Даже в колледже их не было?
— В общем, нет.
— Значит, только Элена?
Он осторожно кивает.
— Вероятно, тебе одиноко.
Его губы складываются в грустную улыбку.
— Что ты будешь есть? — спрашивает он, меняя тему.
— Мне хочется ризотто.
— Хороший выбор. — Кристиан подзывает официанта, заканчивая этот разговор.
Ужин заказан. Я ерзаю на стуле и гляжу на свои пальцы. Мне надо воспользоваться тем, что Кристиан расположен к беседе.
Надо выспросить у него, чего он ожидает, чего ему… хм… хочется.
— Анастейша, в чем дело? Скажи мне.
Я гляжу в его озабоченное лицо.
— Говори. — Он уже не спрашивает, а приказывает; его озабоченность перерастает во что-то другое. В страх? В гнев?
Я набираю полную грудь воздуха.
— Я просто беспокоюсь, что тебе этого недостаточно. Ну, понимаешь… чтобы выпускать пар.
Его челюсть напрягается, взгляд жесткий.
— Разве я давал тебе повод думать, что этого недостаточно?
— Нет.
— Тогда с чего ты взяла?
— Я знаю, какой ты. Что тебе… э-э… требуется, — запинаясь, лепечу я.
Он закрывает глаза и трет лоб своими длинными пальцами.
— И что мне теперь делать? — Его голос звучит зловеще мягко, словно он рассержен. От страха я холодею.
— Нет, ты меня не понял. В последние дни ты был замечательный. Но я надеюсь, что не вынуждаю тебя идти против собственной природы, притворяться.
— Я — это я, Анастейша, во всех пятидесяти оттенках моей порочности. Да, мне приходится перебарывать диктаторские замашки… но такова моя натура, так я строю свою жизнь. Да, я рассчитываю, что ты будешь вести себя определенным образом. Когда ты отказываешься, это одновременно тяжело и интересно. Мы все-таки делаем то, что мне нравится. Вчера, после твоей возмутительной выходки на аукционе, ты позволила мне отшлепать тебя. — Он нежно улыбается. — Мне нравится тебя наказывать. Не думаю, что это желание когда-нибудь пройдет… но я стараюсь, работаю над собой, и это не так трудно, как я думал.
Я краснею и ежусь, вспоминая наш тайный визит в его комнату в родительском доме.
— Я не возражала, — шепчу я с робкой улыбкой.
— Знаю. — Его губы растягиваются в неуверенной улыбке. — Я тоже. Но позволь тебя заверить, Анастейша, что все это для меня в новинку и что последние несколько дней стали лучшими в моей жизни. Я не хочу ничего менять.
Ого!
— В моей жизни они тоже были лучшими, это точно, — лепечу я, и он широко улыбается. Моя внутренняя богиня бурно кивает — и подталкивает меня локтем: давай, давай! — Так ты не хочешь водить меня в свою игровую комнату?
Он бледнеет и тяжело вздыхает; все следы веселья исчезли.
— Нет, не хочу.
— Почему? — шепчу я. Не такого ответа я ожидала.
Да-да, вот он — маленький укол разочарования. Моя внутренняя богиня топает ногой и надувает губы, как сердитый малыш.
— Ты ушла от меня как раз оттуда, когда мы там были в последний раз, — спокойно говорит он. — Я боюсь всего, что могло бы побудить тебя снова меня бросить. Когда ты ушла, я был раздавлен, я уже говорил тебе об этом. Я не хочу повторения той ситуации. Ты мне нужна. — В его серых глазах вижу искренность.
— По-моему, это несправедливо. Твоя постоянная забота о том, как я себя чувствую, — ведь это очень утомительно. Ты столько всего переменил ради меня… Я считаю, что тоже должна как-то пойти навстречу тебе. Не знаю, может… попробуем… какие-нибудь ролевые игры.
* * *

* * *
— В чем дело? — спрашиваю я.
— Тейлор считает, что Лейла проникла в апартаменты через аварийный выход. Должно быть, у нее есть ключ. Заменили все замки. Тейлор с помощниками проверили каждую комнату. Ее тут нет. — Он замолкает и проводит рукой по волосам. — Как мне хочется узнать, где она. Ведь ей срочно нужна помощь. А она ускользает от нас.
Он хмурится, и вся моя злость исчезает. Я обнимаю его. Он тоже берет меня за плечи и целует в макушку.
— Что ты сделаешь, когда ее найдешь?
— У доктора Флинна есть место.
— А что там с ее мужем?
— Он отказался от нее, — с горечью отвечает Кристиан. — Ее семья живет в Коннектикуте. Кажется, она тут совсем одна.
— Печально.
— Ничего, что все твои вещи перенесены сюда? Я хочу, чтобы мы с тобой жили в одной комнате.
Эге, быстрая смена темы…
— Хорошо.
— Мне хочется, чтобы ты спала со мной. Тогда мне не снятся кошмары.
— У тебя бывают кошмары?
— Да.
Я еще крепче обнимаю его. Мое сердце разрывается от жалости.
— Вот только я приготовлю одежду на завтра. Чтобы утром не опоздать на работу, — говорю я.
— На работу! — восклицает Кристиан, как будто это неприличное слово, и, разжав свои объятья, сердито смотрит на меня.
— Да, на работу, — отвечаю я, смущенная его реакцией.
Он глядит на меня с удивлением и гневом.
— Но Лейла — ведь она в городе. — Некоторое время он молчит. — Я не хочу, чтобы ты ходила на работу.
Что?
— Но это смешно, Кристиан. Я должна работать.
— Нет.
— У меня новая работа, и она мне нравится. Конечно, я должна пойти на работу. — «Что еще он выдумывает?»
— Нет, — сердито повторяет он.
— Ты думаешь, я останусь тут бить баклуши, а ты на своей работе будешь хозяином вселенной?
— Честно говоря, да.
«Ох, Грей, Грей, Грей… дай мне силы!»
— Кристиан, мне надо работать.
— Нет.
— Да. Надо. — Я повторяю медленно и внятно, словно ребенку.
Он хмуро глядит на меня.
— Это небезопасно.
— Кристиан, мне нужно зарабатывать себе на жизнь. Все будет хорошо.
— Нет, тебе не нужно зарабатывать на жизнь — и откуда ты знаешь, что все будет хорошо? — Он почти кричит.
Что он имеет в виду? Он намерен содержать меня? Ну, это даже не смешно. Сколько я его знаю, пять недель?
Он злится, глаза сверкают, но мне плевать.
— Ради бога, Кристиан, пойми: Лейла стояла возле твоей кровати и не причинила мне вреда. И мне надо работать, да, надо. Я не хочу зависеть от тебя. Мне нужно выплачивать ссуду на учебу.
Его губы сжимаются в тонкую линию, а я упираю руки в бока. Я намерена стоять на своем. Что он себе воображает?
— Я не хочу, чтобы ты завтра ходила на работу.
— Это не твое дело, Кристиан. Не тебе решать.
Он проводит рукой по волосам и глядит на меня. Секунды, минуты мы глядим друг на друга.
— Сойер пойдет с тобой.
— Кристиан, это лишнее. Ты ведешь себя неразумно.
— Неразумно? — рычит он. — Либо он идет с тобой, либо я действительно поступлю неразумно и запру тебя здесь.
Он этого не сделает. Или сделает?..
— Как?
— О-о, я найду способ. Не вынуждай меня на крайности.
— Ладно-ладно! — соглашаюсь я и выставляю перед собой ладони, успокаивая его. Черт возьми, Пятьдесят вернулся назад, на всю катушку…
Мы стоим, хмурясь друг на друга.
— О'кей, Сойер может завтра поехать со мной, если тебе так спокойнее, — уступаю я, закатывая глаза.
* * *
Кристиан щурится и с грозным видом делает шаг ко мне. Я немедленно отступаю. Он останавливается, вздыхает, закрывает глаза и проводит обеими руками по волосам. Ой-ой, Пятьдесят очень сильно взвинчен.
— Хочешь, я устрою тебе экскурсию?
«Экскурсию? Шутишь?»
— Давай, — с опаской бормочу я. Очередная смена темы — вернулся мистер Ртуть. Кристиан протягивает руку и, когда я берусь за нее, ласково сжимает мои пальцы.
— Я не собирался пугать тебя.
— Ты и не напугал. Я просто была готова убежать.
— Убежать? — Кристиан широко раскрывает глаза.
— Я пошутила! — О господи!
Он выводит меня из шкафа, и я с минуту стою, чтобы успокоиться. В моем теле бушует адреналин — нелегко вступать в конфликт с Греем.
Он ведет меня по квартире, показывает комнаты. Я с удивлением узнаю, что наверху, кроме игровой и трех гостевых комнат, расположены покои, где живут Тейлор и миссис Джонс, — кухня, просторная гостиная и спальни. Миссис Джонс все еще гостит у сестры в Портленде.
Внизу мое внимание привлекает комната напротив его кабинета — с огромным плазменным телевизором и игровыми консолями. Там уютно.
— У тебя тут есть Xbox? — усмехаюсь я.
— Да, но я в нем не силен. Элиот всегда меня обыгрывает. Забавно было, когда ты подумала, что это и есть моя игровая комната. — Он смеется, уже забыв про гнев. Слава богу, к нему вернулось хорошее настроение.
— Я рада, что вы находите меня забавной, мистер Грей, — высокомерно заявляю я.
— Вы такая и есть, мисс Стил, — если, конечно, не ведете себя несносно.
— Обычно я веду себя несносно, когда вы ведете себя неразумно.
— Я? Неразумно?
— Да, мистер Грей. «Неразумно» можно даже добавить, как ваше среднее имя.
— Не вижу причин для этого.
— Напрасно. Вам очень это подходит.
— По-моему, тут возможны разные мнения, мисс Стил.
— Мне интересно было бы узнать профессиональное мнение доктора Флинна.
Кристиан усмехается.
— Я думала, что Тревельян — твое второе имя.
— Нет. Фамилия. Тревельян-Грей.
— Но ты им не пользуешься.
— Так слишком длинно. Пойдем, — командует он.
* * *
Из телекомнаты мы проходим через большую комнату в основной коридор. По дороге заглядываем в подсобку и импозантный винный погребок. И вот мы — в большом, прекрасно оборудованном кабинете Тейлора (мы входим, и Тейлор встает). Там стоит стол для совещаний на шесть человек. Над одним из рабочих столов — полка с мониторами. Я и не подозревала, что в квартире есть видеонаблюдение CCTV. Камеры мониторят балкон, лестничный колодец, грузовой лифт и фойе.
— Привет, Тейлор. Я тут устроил экскурсию для Анастейши.
Тейлор кивает, но без улыбки. Наверное, он тоже получил выговор. Почему же он тогда еще работает? Я улыбаюсь ему, он вежливо кивает. Кристиан опять хватает меня за руку и ведет в библиотеку.
— Здесь ты уже была. — Кристиан открывает дверь. Я вижу зеленое сукно бильярдного стола.
— Сыграем? — предлагаю я.
Кристиан удивленно улыбается.
— Давай. Ты уже играла когда-нибудь?
— Несколько раз.
* * *
Он наклоняет набок голову и прищуривается.
— Ты безнадежная лгунья, Анастейша. Ты либо не играла никогда, либо…
Я облизываю губы.
— Боишься проиграть?
— Такой маленькой девочке? — Кристиан добродушно фыркает.
— Пари, мистер Грей.
— Вы так уверены в себе, мисс Стил? — Он недоверчиво усмехается. — Какое предлагаете пари?
— Если я выиграю, ты снова отведешь меня в игровую комнату.
Он глядит на меня так, словно не верит своим ушам.
* * *
— А если выиграю я? — спрашивает он после затянувшегося молчания.
— Тогда тебе выбирать.
Скривив губы, он обдумывает ответ.
— Ладно. — Он усмехается. — Во что ты хочешь играть: в пул, снукер или карамболь?
— В пул. В другие я не умею.
Из шкафчика, висящего под одной из книжных полок, Кристиан достает большой кожаный футляр. В нем на бархатных гнездах лежат шары. Быстро и ловко он выкладывает шары на сукно. Кажется, я никогда еще не играла в бильярд на таком большой столе. Кристиан вручает мне кий и кусочек мела.
— Разобьешь? — Он — сама галантность. Еще он задается — думает, что выиграет.
— Конечно.
Я натираю мелом кончик кия и сдуваю излишек — глядя из-под ресниц на Кристиана. Его глаза сразу темнеют. Я нацеливаюсь на белый шар и быстрым четким движением бью в средний шар треугольника с такой силой, что полосатый шар крутится и плюхается в правую верхнюю лузу. Остальные шары разбегаются по столу.
— Я выбираю полосатые, — сообщаю я невинным тоном Кристиану. Он удивленно усмехается.
— Пожалуйста, — вежливо соглашается он.
Я ухитряюсь забить в лузу один за другим еще три шара. Внутри меня все ликует. В этот момент я невероятно благодарна Хосе, что он научил меня играть в пул, причем прилично. Кристиан наблюдает за моими действиями с бесстрастным видом, но его удивление явно нарастает. Я на волосок промахиваюсь мимо зеленого полосатого.
— Знаешь, Анастейша, я готов весь день стоять тут и смотреть, как ты наклоняешься над биллиардным столом и ловко обращаешься с кием, — с восторгом говорит он.
Я смущаюсь. Слава богу, я в джинсах. Он усмехается. Негодяй, хочет отвлечь меня от игры! Между тем он стягивает через голову кремовый свитер, бросает его на спинку стула и с усмешкой идет к столу, чтобы вступить в игру.
Он низко наклоняется над столом. У меня пересыхают губы. А, теперь понимаю, что он имел в виду. Кристиан в облегающих джинсах и белой майке, вот так наклонившийся — да, это нечто… Я буквально теряю нить игры. Он быстро забивает четыре чистых, но потом ошибается и посылает в лузу свой шар.
— Досадная ошибка, мистер Грей, — с насмешкой говорю я.
Он усмехается.
— Ах, мисс Стил, я всего лишь простой смертный. Кажется, ваша очередь.
— Надеюсь, вы мне не подыгрываете?
— Ну нет. Я задумал такой приз, что хочу выиграть, Анастейша. — Он небрежно пожимает плечами. — К тому же я всегда хочу выигрывать.
Я смотрю на него, прищурившись. Ладно, тогда берегись! Я так рада, что надела белую блузку с большим вырезом. И теперь я хожу вокруг стола и низко наклоняюсь при любом удобном случае — даю Кристиану возможность налюбоваться моим задом и низким вырезом. Двое влюбленных могут играть в эту игру. Я поднимаю на него глаза.
— Я знаю, что ты делаешь, — шепчет он с потемневшим от страсти взором.
Я кокетливо наклоняю голову, ласкаю кий, медленно вожу по нему ладонью.
— А, я просто выбираю, по какому шару ударить, — бормочу я рассеянно.
Наклонившись, я направляю оранжевый полосатый на более удобную позицию. Потом встаю прямо перед Кристианом и добираю остальное с нижнего положения. Следующий удар я делаю, наклонившись над столом. Я слышу, как Кристиан шумно вдыхает, и, конечно, промахиваюсь. Черт побери!..
Он подходит ко мне, когда я еще не успеваю выпрямиться, и кладет руку на мой зад. Хм-м…
— Мисс Стил, вы нарочно крутите вот этим, чтобы меня подразнить? — И он больно шлепает меня. Я охаю.
— Да, — бормочу я, потому что он угадал.
— Будь осторожнее со своими желаниями, детка.
Я тру место удара, а он идет к другому концу стола, наклоняется и бьет. Он попадает в красный шар, и тот падает в левую боковую лузу. Он целится в желтый, верхний справа, и мажет. Я усмехаюсь.
— Сейчас пойдем в Красную комнату, — дразню я его.
Он лишь поднимает брови и велит мне продолжать.
Я быстро расправляюсь с зеленым полосатым и каким-то чудом ухитряюсь сбить последний оранжевый полосатый.
— Назови свою лузу, — бормочет Кристиан так, словно говорит о чем-то еще, темном и неуправляемом.
— Верхняя левая. — Я целюсь в черный, задеваю его, но мажу. Шар отлетает. Проклятье!
Кристиан с коварной ухмылкой наклоняется над столом и быстро решает судьбу двух оставшихся одноцветных. Затаив дыхание, я смотрю на него, на его гибкое тело. Он выпрямляется и натирает мелом кий. Его глаза буквально прожигают меня.
— Если я выиграю…
Ну?
— Я хочу отшлепать тебя, а потом трахнуть на этом бильярдном столе.
Черт побери!.. У меня заходятся в сладкой судороге все мышцы в животе.
— Верхняя правая, — бормочет он, нацеливается на черный и наклоняется, чтобы сделать удар.

* * *
Эх, как он любит продолжать мучения! Он возвращается и опять встает позади меня. Я закрываю глаза, а он на этот раз гладит мое левое бедро, потом опять ласкает попку.
— Целься, — шепчет он.
Я не могу сдержать стон; желание бушует внутри меня. Я пытаюсь, действительно пытаюсь думать, как мне ударить белым шаром по черному. Я слегка сдвигаюсь вправо, и он следует за мной. Я еще раз наклоняюсь над столом. Собрав последние крохи внутренней силы — которая значительно уменьшилась, поскольку я знаю, что будет, когда я ударю по белому шару, — я целюсь и ударяю по нему. Кристиан шлепает меня, больно.
Ой!.. Я опять мажу.
— О нет! — с досадой восклицаю я.
— Еще раз, детка. Если ты промажешь и на этот раз, я действительно покажу тебе.
Что? Что он покажет?..
Он еще раз ставит черный шар, очень медленно идет назад, встает позади меня, ласкает мою попку.
— Ты можешь это сделать, — уговаривает он.
Да не могу я, когда ты меня отвлекаешь… Я толкаю попкой его руку, он легонько шлепает меня.
— Жаждете, мисс Стил? — бормочет он.
Да… Я хочу тебя…
— Что ж, давай избавимся вот от этого.
Он осторожно спускает мои трусики и снимает их совсем. Я не вижу, что он с ними делает, но чувствую себя беззащитной, когда он нежно целует каждую ягодицу.
— Бей, детка.
Я чуть не плачу — этого не должно было случиться. Я знаю, что промахнусь. Я подношу кий к белому шару, бью по нему и, к собственной досаде, промахиваюсь мимо черного. Жду удара — но его нет. Вместо этого Кристиан наклоняется надо мной, пригибает к столу, отбирает у меня кий и толкает его к борту. Я чувствую попкой его эрекцию.
— Ты промазала, — ласково говорит он мне на ухо. Моя щека прижата к сукну. — Положи ладони на стол.
Я делаю, как он говорит.
— Хорошо. Сейчас я отшлепаю тебя, и в следующий раз ты, возможно, не будешь так делать. — Он встает слева от меня. Теперь я чувствую его эрекцию бедром.
Я издаю стон; сердце выпрыгивает из груди. Дыхание учащается, по жилам проносится горячая, тяжелая волна возбуждения. Кристиан ласкает мне зад, другой рукой держится за волосы у меня на затылке, а локтем надавливает на спину, не давая мне выпрямиться. Я совершенно беспомощна.
— Раздвинь ноги, — говорит он; я колеблюсь. Тогда он сильно бьет меня — линейкой! Звук удара сильнее, чем боль, и это меня удивляет. Я ахаю, и он бьет меня опять. — Ноги, — приказывает он. Учащенно дыша, я раздвигаю ноги. Линейка бьет опять. Ой, больно! Но треск удара по коже страшнее, чем сам удар.
Я закрываю глаза и впитываю боль. Все не так страшно, а дыхание Кристиана делается все жестче. Он бьет меня еще и еще, слушая мои стоны. Я не знаю, сколько ударов я смогу выдержать, но я слышу его дыхание, чувствую его эрекцию, и это питает мои возбуждение и готовность продолжать. Я перехожу на темную сторону, в то место души, которое я еле знаю, но уже посещала прежде, в игровой комнате — под музыку Таллиса. Линейка бьет меня снова, я издаю громкий стон, и Кристиан стонет в ответ. Он бьет меня еще, и еще, и снова… на этот раз больнее — и я морщусь.
— Стоп. — Слово вырывается у меня прежде, чем я сознаю, что произнесла его.
* * *
Кристиан немедленно бросает линейку и отпускает меня.
— Хватит? — шепчет он.
— Да.
— Я хочу трахнуть тебя, — говорит он сдавленным голосом.
— Да, — мурлычу я, томясь от желания. Он расстегивает молнию, а я ложусь на стол, зная, что он будет грубым.
Я опять изумляюсь, как сумела выдержать то, что он делал со мной до этого момента, — и да, наслаждалась этим. Все это такое темное, но так связано с ним!
Он вкладывает внутрь меня два пальца и водит ими по кругу. Ощущение восхитительное, я таю от блаженства. Потом слышу знакомый шорох фольги, потом он встает позади меня, между моих ног, раздвигает их шире.
Он медленно входит, наполняет меня, стонет от удовольствия, и это радует мою душу. Он крепко держит меня за бедра, выходит из меня и резко, словно нанося удар, входит, доводя меня до крика. На мгновение затихает.
— Еще? — спрашивает он нежно.
— Да… Все хорошо. Освобождайся… возьми меня с собой, — задыхаясь, говорю я.
Он издает низкий, горловой стон, выходит и резко входит; он повторяет это снова и снова, намеренно — грубый, карающий, восхитительный ритм.
Господи боже мой! Внутри меня все начинает пульсировать. Он тоже чувствует это и ускоряет ритм, толкается в меня жестче, чаще — и я сдаюсь, взрываюсь вокруг него — опустошительный оргазм вынимает из меня всю душу, последние остатки энергии.
Я смутно сознаю, что Кристиан тоже кончает, выкрикивая мое имя; его пальцы впиваются мне в бедра; потом он затихает и никнет. Мы сползаем на пол, и он заключает меня в объятья.
— Спасибо, малышка, — шепчет он, покрывая мое лицо нежными, как пух, поцелуями.
* * *
Я открываю глаза и гляжу на него, а он еще крепче меня обнимает.
— Твоя щека красная от сукна, — бормочет он и нежно трет мое лицо. — Как тебе такое? — В его глазах настороженность.
— Потрясающе, Кристиан, — шепчу я. — Я люблю, когда грубо, люблю, и когда нежно. Я люблю все, что связано с тобой.
Он закрывает глаза и еще крепче обнимает меня.
Ой-ой, как я устала…
— Ты никогда не разочаровываешь, Ана. Ты красивая, яркая, умная, забавная, сексуальная, и я каждый день благодарю божественное провидение, что брать интервью пришла ко мне ты, а не Кэтрин Кавана. — Он целует мои волосы. Я улыбаюсь и одновременно зеваю, уткнувшись ему в грудь. — Я тебя замучил, — продолжает он. — Пойдем. Ванна и постель.
* * *
Мы сидим в ванне в пене до подбородка. Нас окутывает сладкий аромат жасмина. Кристиан поочередно массирует мне ноги. Мне так хорошо, что даже не верится, что так может быть.
— Можно попросить тебя о чем-то? — шепчу я.
— Конечно, Ана. Проси что угодно, сама знаешь.
Я набираю в грудь воздуха и сажусь, только чуточку морщусь.
— Завтра, когда я пойду на работу, пускай Сойер проводит меня только до входной двери офиса, а в конце дня заберет. Хорошо? Пожалуйста, Кристиан. Пожалуйста, — молю я.
Его руки замирают, а на лбу собираются морщины.
— А я думал, мы договорились, — ворчит он.
— Пожалуйста, — прошу я.
— Как же ланч?
— Я приготовлю что-нибудь и возьму с собой, так что мне не придется выходить. Ну пожалуйста.
Он целует мою ступню.
— Мне очень трудно отказать тебе, — бормочет он, словно считает, что это его упущение. — Ты не будешь выходить?
— Нет.
— Хорошо.
Я радостно улыбаюсь.
— Спасибо. — Встаю на колени, расплескивая воду, и целую его.
— Всегда рад вам услужить, мисс Стил. Как ваша попка?
— Болит. Но не очень. Вода успокаивает.
— Я рад, что ты попросила меня остановиться.
— Мой зад тоже рад.
Он ухмыляется.
* * *
Я устало вытягиваюсь в постели. Всего десять тридцать, но мне кажется, что уже три часа ночи. Это были самые утомительные выходные в моей жизни.
— Что, разве мисс Эктон не положила ночные рубашки? — спрашивает Кристиан с неодобрением, стоя возле кровати.
— Не знаю. Мне нравится спать в твоих футболках, — сонно бормочу я.
На его лице появляется нежность; он наклоняется и целует меня в лоб.
— Мне нужно работать. Но я не хочу оставлять тебя одну. Можно я возьму твой ноутбук, чтобы связаться с офисом? Я буду тебе мешать, если поработаю здесь?
— Нет… бери… — Я уплываю в сон.
Будильник оживает и будит меня сообщением о ситуации на дорогах. Рядом все еще спит Кристиан. Я тру глаза и смотрю на часы. Половина седьмого — еще очень рано.
На улице идет дождь, впервые за много дней, поэтому утренний свет приглушенный и мягкий. Мне уютно и удобно в огромной кровати с Кристианом под боком. Я потягиваюсь и поворачиваюсь лицом к этому восхитительному мужчине. Он открывает глаза и сонно моргает.
— Доброе утро. — Я улыбаюсь, глажу его по щеке, целую.
— Доброе утро, малышка. Обычно я просыпаюсь раньше будильника, — удивленно бормочет он.
— Он поставлен на такую рань.
— Все правильно, мисс Стил. — Кристиан усмехается. — Мне пора вставать.
Он целует меня и соскакивает с кровати. Я откидываюсь на подушки. Ого, пробуждение в рабочий день возле Кристиана Грея. Как это случилось? Я закрываю глаза и сплю дальше.
— Эй, соня, вставай. — Кристиан наклоняется надо мной. Он чисто выбрит, свеж — м-м, как хорошо от него пахнет, — в ослепительно-белой рубашке и черном костюме, без галстука — генеральный директор холдинга вернулся. — Что? — спрашивает он.
— Мне хочется, чтобы ты лег в постель.
Он раскрывает рот, удивленный моим призывом, и улыбается почти робко.
— Вы ненасытны, мисс Стил. Ваша идея мне очень нравится, но у меня в восемь тридцать деловая встреча, поэтому пора уходить.
Ой, мама, я проспала еще целый час! К удивлению Кристиана, я выпрыгиваю из постели.
Я быстро принимаю душ и надеваю приготовленную с вечера одежду: узкую серую юбку, бледно-серую шелковую блузку и черные лодочки на высоком каблуке — все новое. Расчесываю волосы и тщательно их укладываю, потом выхожу в большую комнату, не зная точно, чего ожидать. Как я попаду на работу?
Кристиан пьет кофе у бара. Миссис Джонс готовит на кухне оладьи и бекон.
— Ты отлично выглядишь, — замечает Кристиан. Обнимает рукой за талию и целует в шею. Краешком глаза я вижу, что миссис Джонс улыбается. Я краснею.
— Доброе утро, мисс Стил, — говорит она и ставит передо мной завтрак.
— Ой, спасибо. Доброе утро, — мямлю я. Господи — к этому еще надо привыкнуть.
— Мистер Грей сказал, что вы хотите взять ланч с собой на работу. Что вам приготовить?
Я гляжу на Кристиана, а он пытается сдержать улыбку. Я суживаю глаза.
— Сэндвич, салат. Мне все равно. — Я улыбаюсь миссис Джонс.
— Я упакую для вас ланч, мэм.
— Пожалуйста, миссис Джонс, зовите меня Ана.
— Ана, — повторяет она с улыбкой и отворачивается, чтобы приготовить мне чай.
Ого… это круто!
Я смотрю на Кристиана, склонив голову, дразню его, мол, давай, обвиняй меня во флирте с миссис Джонс.
— Мне пора, детка. Вернется Тейлор и вместе с Сойером отвезет тебя на работу.
— Только до двери.
— Да, только до двери. — Кристиан закатывает в досаде глаза. — Будь осторожна.
Я оглядываюсь и вижу в дверях Тейлора. Кристиан встает и целует меня, держа за подбородок.
— Пока, детка.
— Пока, милый, хорошей тебе работы! — кричу я вслед.
Кристиан поворачивается и ослепляет меня своей прекрасной улыбкой. Миссис Джонс ставит передо мной чашку чая. Теперь, когда мы остались вдвоем, я внезапно робею.
— Вы давно работаете у Кристиана? — спрашиваю я, пытаясь завязать подобие беседы.
— Года четыре, — вежливо отвечает она и начинает нарезать для меня ланч.
— Знаете, я сама могу это сделать, — смущенно лепечу я.
— Вы завтракайте, Ана. Это моя работа. Я с удовольствием это делаю. Приятно поухаживать за кем-то еще, кроме мистера Тейлора и мистера Грея, — ласково улыбаясь, отвечает миссис Джонс.
Мои щеки розовеют от радости, мне хочется засыпать эту женщину вопросами. Вероятно, она так много знает о Грее. Впрочем, в ее теплой и дружеской манере общения я вижу высокий профессионализм и понимаю, что если стану расспрашивать, лишь внесу неловкость в наши отношения. Поэтому я доедаю завтрак в уютном молчании, которое прерывают лишь ее вопросы о моих предпочтениях в еде.
Через двадцать пять минут в дверях большой комнаты появляется Сойер. Я уже почистила зубы и готова ехать. Он берет бумажную сумку с ланчем — я даже не помню, чтобы это делала за меня мама, — и мы спускаемся на лифте на первый этаж. Мой секьюрити очень молчалив, с бесстрастным лицом. Тейлор ждет нас в «Ауди». Когда Сойер открывает передо мной дверцу, я забираюсь на заднее пассажирское сиденье.
— Доброе утро, Тейлор, — весело здороваюсь я.
— Здравствуйте, мисс Стил. — Он улыбается.
— Тейлор, извините за вчерашнее и за мои неуместные слова. Надеюсь, они не принесли вам неприятности.
Тейлор удивленно и хмуро смотрит на меня в зеркало заднего вида, выезжая на улицы Сиэтла.
— Мисс Стил, у меня очень редко бывают неприятности, — заверяет он.
Вот и хорошо. Может, Кристиан вообще не сказал ему ничего. Только я…
— Рада слышать, — с улыбкой говорю я.

Джек возвращается после полудня и сообщает, что моя поездка в Нью-Йорк отменяется, хотя сам он едет, и что он никак не может изменить политику главного начальства. Он проходит в свой кабинет, с грохотом закрывает дверь. Он явно в ярости. Интересно почему.
В душе я понимаю, что намерения у него недостойные, но уверена, что смогу сама с ним разобраться. Еще мне интересно, что знает Кристиан о предыдущих секретаршах Джека. Я отодвигаю эти мысли и сосредоточиваюсь на работе, но в душе полна решимости заставить Кристиана переменить свою позицию, хотя перспективы тут туманные.
В час дня Джек высовывает голову из кабинета.
— Ана, пожалуйста, вы можете принести мне ланч?
— Конечно. Что вы хотите?
— Пастрами на ржаном хлебе, с горчицей. Отдам вам деньги, когда вы вернетесь.
— А запить?
— Коку, пожалуйста. Спасибо, Ана. — Он скрывается за дверью, а я достаю кошелек.
Черт. Я обещала Кристиану, что не буду выходить. Я вздыхаю. Он не узнает, а я тут же вернусь.
Клэр из приемной предлагает мне свой зонтик, так как на улице все еще льет. Выйдя на улицу, я потуже запахиваю пиджак и украдкой оглядываю из-под огромного зонтика прохожих. Вроде все в порядке. Девушки-Призрака не видно.
Я быстро и, как мне кажется, не привлекая внимания, иду по тротуару в магазин. Но чем ближе подхожу, тем явственней у меня появляется жутковатое ощущение, что за мной наблюдают, и я не пойму, то ли это обострение паранойи, то ли реальность. Черт. Надеюсь, что это не Лейла с пушкой.
«Это просто твое воображение, — ворчит мое подсознание. — Кому нужно в тебя стрелять?»
Через пятнадцать минут я возвращаюсь — живая и здоровая, но испытывая облегчение. Вероятно, паранойя Кристиана и его чрезмерная бдительность заразили и меня.
Я захожу в кабинет Джека и отдаю ему ланч. Он разговаривает по телефону.
— Ана, спасибо. Раз вы не едете со мной, я задержу вас сегодня на работе. Мы должны подготовить эти письма. Надеюсь, я не нарушаю ваши планы. — Он тепло улыбается мне, и я краснею.
— Нет, все нормально, — отвечаю я с широкой улыбкой. Все это не к добру, уныло думаю я. Кристиан взбесится, точно.
Вернувшись на место, решаю пока не сообщать Кристиану об этом, иначе он как-нибудь вмешается. Сижу и ем сэндвич с курятиной и салатом, который приготовила миссис Джонс. Очень вкусный.
Конечно, если я перееду к Кристиану, она будет каждый день делать для меня ланч. Мысль мне неприятна. Я никогда не мечтала о богатстве и нарядах — только о любви. Мечтала найти мужчину, который будет любить меня и не станет контролировать каждый мой шаг. Тут зазвонил телефон.
— Офис Джека Хайда…
— Ты уверяла меня, что не будешь выходить, — прерывает меня Кристиан. Тон холодный и строгий.
Мое сердце сжимается в миллионный раз за этот день. Черт, да откуда он узнал?
— Джек послал меня за ланчем. Я не могла отказаться. Ты что, устроил за мной слежку? — При мысли об этом меня разбирает злость. Неудивительно, что я чувствовала себя параноиком — за мной кто-то и в самом деле следил.
— Вот почему я не хотел, чтобы ты вышла на работу, — рычит Кристиан.
— Кристиан, пожалуйста. Ты сейчас такой, «все Пятьдесят Оттенков», такой давящий.
— Давящий? — удивленно шепчет он.
— Да. Перестань так себя вести. Обсудим это вечером. К сожалению, я вынуждена задержаться на работе, потому что не могу поехать в Нью-Йорк.
— Анастейша, я вовсе не собираюсь давить на тебя, — спокойно говорит он.
— И все-таки давишь. Мне надо работать. Поговорим потом. — Я нажимаю на кнопку и чувствую себя опустошенной, даже подавленной.
После чудесных выходных на меня обрушилась реальность. Еще никогда мне не хотелось так остро, как сейчас, сбежать в какое-нибудь тихое место, где я могла бы подумать об этом мужчине — какой он и как мне вести себя с ним. С одной стороны, я знаю, что у него подорвана психика — теперь я ясно вижу это, — и у меня болит за него душа. По крошечным фрагментам драгоценной информации о его жизни я поняла почему. Нежеланный ребенок, чудовищная среда, где насилие — норма; на его глазах умирает мать, которая не смогла его защитить.
Я содрогаюсь. Мой бедный Пятьдесят! Я вся принадлежу ему, душой и телом, но не намерена сидеть в золотой клетке. Как же убедить его в этом?
С тяжелым сердцем я кладу на колени рукопись, на которую Джек велел написать рецензию, и продолжаю читать. Я не вижу простого решения проблем, связанных со стремлением Кристиана держать меня под контролем. Мне просто необходимо поговорить с ним начистоту.
Через полчаса Джек присылает мне документ, который я должна стилистически обработать и приготовить к распечатке. Работа займет у меня не только остаток рабочего дня, но и добрую часть вечера. Я принимаюсь за дело.
Когда я поднимаю глаза, уже восьмой час, и офис опустел, хотя в кабинете Джека еще горит свет. Я даже не заметила, как все ушли, но теперь я почти закончила. Я отправляю документ Джеку на одобрение и проверяю почтовый ящик. От Кристиана нет ничего нового. Я перевожу взгляд на «блэкберри», и телефон тут же оживает — это Кристиан.
— Привет, — говорю я.
— Привет, когда ты закончишь?
— К половине восьмого.
— Я буду ждать тебя на улице.
— Хорошо.
Он говорит спокойно, но понятно, что нервничает. Почему? Боится моей реакции?
— Я все еще злюсь на тебя, — шепчу я. — Нам нужно многое обсудить.
— Знаю. Жду тебя в семь тридцать.
Из кабинета выходит Джек и небрежной походкой идет ко мне.
— Ладно. Пока. — Я заканчиваю разговор и гляжу на Джека.
— Нужно внести еще парочку поправок. Я переслал тебе документ.
Он наклоняется ко мне, пока я открываю документ. Он стоит очень близко, неприятно близко. Задевает меня рукой. Случайно? Я морщусь, но он делает вид, что не замечает. Другой рукой он опирается на спинку моего кресла, касаясь моей спины. Я сижу прямо и стараюсь не откидываться назад.
— Шестнадцатая и двадцать третья страницы, — негромко говорит он, его рот оказывается буквально в дюйме от моего уха.
От его близости у меня ползут мурашки по коже, но я стараюсь их не замечать. Вношу изменения в документ. Он по-прежнему нависает надо мной, и я напряжена. Мне неловко, я не могу сосредоточиться и мысленно кричу — «отойди!».
— Так, готово, можно распечатывать. Но это уже завтра. Спасибо, Ана, что ты задержалась и сделала эту работу.
* * *
Джек говорит вкрадчиво, ласково, словно он уговаривает раненое животное. Мне противно.
— Пожалуй, самое малое, чем я могу тебя отблагодарить, это угостить пивом. Ты заслужила.
Он заправляет мне за ухо выбившуюся прядь волос и нежно ласкает мочку.
Я ежусь, стискиваю зубы и резко отвожу голову. Черт!.. Кристиан был прав. «Не прикасайся ко мне».
— Вообще-то, сегодня вечером я не могу. — И в любой другой вечер тоже.
— Даже совсем быстро? — уговаривает он.
— Никак не могу. Спасибо.
Джек садится на край стола и хмурится. В моей голове громко гудят сигналы тревоги. В офисе я одна. Уйти я не могу. Я нервно гляжу на часы. Кристиан появится через пять минут.
— Ана, по-моему, мы замечательная команда. Как жаль, что я не могу отменить поездку в Нью-Йорк. Без тебя она будет не такая интересная.
«Уж, конечно, не будет». Я слабо улыбаюсь, не зная, что ответить. И впервые за весь день я чувствую облегчение, что не еду.
— Как ты провела выходные, хорошо? — вкрадчиво спрашивает Джек.
— Да, спасибо. — К чему он клонит?
— Встречалась с другом?
— Да.
— Чем он занимается?
«Он твой босс, козел…»
* * *
— Он бизнесмен.
— Как интересно. И что за бизнес?
— О, у него много всего.
Джек наклоняет голову набок и подается вперед, вторгаясь в мое личное пространство — опять.
— Ты очень закрытая, Ана.
— Ну, у него телекоммуникации, производство и сельское хозяйство.
Джек удивленно поднимает брови.
— Так много всего. На кого же он работает?
— Он работает на себя. Если ты доволен документом, я пойду. Хорошо?
Он выпрямляется. Мое личное пространство снова в безопасности.
— Конечно. Извини, я не собирался тебя задерживать, — лукавит он.
— Когда закрывают здание?
— Охранник тут до одиннадцати.
— Хорошо.

Теперь Кристиан другой, усталый и спокойный; его дыхание выравнивается. Он нежно целует меня, потом мы стоим, касаясь лбами, и мое тело — словно желе, ослабевшее, но блаженно сытое любовью.
— Ох, Ана, — со стоном говорит он и целует меня в лоб. — Ты так мне нужна.
— И ты мне, Кристиан.
Потом он одергивает на мне юбку и застегивает пуговицы на блузке. После этого набирает на панели комбинацию цифр, и лифт оживает.
— Тейлор наверняка удивляется, куда мы пропали, — говорит Кристиан с сальной ухмылкой.
Вот черт! Я торопливо поправляю волосы в безуспешной попытке избавиться от следов бурной любви, потом сдаюсь и просто завязываю их сзади.
— Нормально, — улыбается Кристиан, застегивая брюки и убирая в карман презерватив.
Сейчас он опять воплощает собой американского бизнесмена, а поскольку его прическа и без того всегда выглядит так, словно он только что занимался любовью, разница незаметна. Разве что теперь он спокойно улыбается, а в глазах лучится мальчишеский шарм. Неужели всех мужчин так легко умиротворить?
Когда дверцы лифта раздвигаются, Тейлор уже ждет.
— Проблемы с лифтом, — бормочет Кристиан, когда мы выходим, а я не могу смотреть им в лицо и поспешно скрываюсь за двойными дверями в спальне Кристиана, чтобы найти свежее белье.
* * *
Когда я возвращаюсь, Кристиан уже сидит без пиджака за баром и болтает с миссис Джонс. Она ласково улыбается мне и ставит на стол две тарелки с горячим ужином. О, восхитительный аромат — кок-о-вэн, петух в вине, если я не ошибаюсь. Я умираю от голода.
— Кушайте на здоровье, мистер Грей, Ана, — говорит она и оставляет нас вдвоем.
Кристиан достает из холодильника бутылку белого вина и, пока мы едим, рассказывает, как он усовершенствовал мобильный телефон на солнечной батарее. Он увлечен этим проектом, оживлен, и я понимаю, что не весь день был у него плохим.
Я задаю вопрос о его недвижимости. Он усмехается, и я узнаю, что квартиры у него только в Нью-Йорке, Аспене и «Эскале». Больше нигде. Мы доедаем, я беру наши тарелки и несу к раковине.
— Оставь. Гейл вымоет, — говорит он.
Я поворачиваюсь и смотрю на него, а он внимательно наблюдает. Привыкну ли я когда-нибудь, что кто-то убирает за мной?
— Ну, мисс Стил, теперь у вас более или менее кроткий вид. Поговорим о сегодняшних событиях?
— По-моему, это ты выглядишь более кротким. Мне кажется, я делаю полезное дело, укрощая тебя.
— Меня? Укрощая? — удивленно фыркает он. Я киваю, и он морщит лоб, словно размышляя над моими словами. — Да. Пожалуй, ты права, Анастейша.
— Ты был прав насчет Джека, — говорю я уже серьезно и наклоняюсь к нему, чтобы посмотреть на его реакцию. Лицо Кристиана вытягивается, глаза становятся жесткими.
— Он приставал к тебе? — шепчет он смертельно ледяным тоном.
Я мотаю головой для убедительности.
— Нет, и не будет, Кристиан. Сегодня я сказала ему, что я твоя подружка, и он дал задний ход.
— Точно? А то я уволю этого мудака, — грозно рычит он.
Я вздыхаю, осмелев после бокала вина.
— Ты должен мне позволить выигрывать собственные сражения. Ты ведь не можешь постоянно опекать меня. Это душит, Кристиан. Я никогда не добьюсь ничего в жизни, если ты будешь все время вмешиваться. Мне нужна некоторая свобода. Ведь я не вмешиваюсь в твои дела.
Он серьезно выслушивает меня.
— Я хочу лишь твоей безопасности, Анастейша. Если с тобой что-нибудь случится, то я… — Он замолкает.
— Знаю и понимаю, почему ты так стремишься защитить меня. И мне отчасти это нравится. Я знаю, что если ты мне понадобишься, то ты будешь рядом со мной, как и я — рядом с тобой. Но если мы хотим надеяться на совместное будущее, то ты должен доверять мне и доверять моим оценкам. Да, я иногда ошибаюсь — делаю что-то неправильно, но я должна учиться.
Он с беспокойством смотрит на меня, сидя на барном стуле, и это заставляет меня обойти вокруг стола и встать возле него. Я беру его руки и завожу их вокруг своей талии.
— Ты не должен вмешиваться в мою работу. Это неправильно. Я не хочу, чтобы ты появлялся как светлый рыцарь и спасал ситуацию. Понятно, что ты хочешь держать все под контролем, но не надо этого делать. Все равно это невозможно. Научись терпению. — Я поднимаю руку и глажу его по щеке. Он глядит на меня широко раскрытыми глазами. — Если ты научишься терпению и дашь мне свободу действий, я перееду к тебе, — тихо добавляю я.
От удивления он прерывисто вздыхает.
— Правда? — шепчет он.
— Да.
— Но ты меня не знаешь. — Кристиан мрачнеет, и внезапно в его сдавленном голосе слышится паника. Сейчас он не похож сам на себя.
— Я уже неплохо знаю тебя, Кристиан. Теперь я ничего не испугаюсь, что бы ты ни рассказал о себе. — Я ласково веду согнутыми пальцами по его щеке. Тревога на его лице сменяется сомнениями. — Вот только если бы ты смог ослабить свой контроль надо мной, — умоляюще заканчиваю я.
— Я стараюсь, Анастейша. Но только я не мог позволить тебе поехать в Нью-Йорк с этим… слизняком. У него нехорошая репутация. Ни одна из его секретарш не задерживается дольше трех месяцев, они уходят из фирмы. Я не хочу, чтобы такое случилось с тобой. — Он вздыхает. — Я не хочу, чтобы с тобой вообще что-нибудь случилось. Меня приводит в ужас мысль, что тебя могут обидеть. Я не могу обещать тебе, что не буду вмешиваться, особенно если увижу, что тебе что-то угрожает. — Он замолкает, потом вздыхает. — Я люблю тебя, Анастейша. Я буду делать все, что в моих силах, чтобы защитить тебя. Я не представляю себе жизни без тебя.
Черт побери… Моя внутренняя богиня, мое подсознание и я сама в шоке глядим на Пятьдесят Оттенков.
Три коротких слова. Мой мир замирает, кренится, потом вращается на новой оси. Я наслаждаюсь этим замечательным моментом, глядя в искренние, прекрасные серые глаза.
— Я тоже люблю тебя, Кристиан.
* * *
Я наклоняюсь и целую его. Поцелуй затягивается.
Незаметно вошедший Тейлор деликатно кашляет. Кристиан отстраняется, но не отрывает от меня взора. Встает, держа меня за талию.
— Что? — резко спрашивает он Тейлора.
— Сюда поднимается миссис Линкольн, сэр.
— Что?
Тейлор пожимает плечами, словно извиняется. Кристиан тяжело вздыхает и качает головой.
— Что ж, будет интересно, — бормочет он и лукаво усмехается, взглянув на меня.
Мать твою так! Почему эта проклятая баба никак от нас не отвяжется?